Фейд-Раус дернулся в своем кресле. "Вот вздорные дураки, — думал он. — Мой дядя не может беседовать со своим ментатом без ссор. Неужели они думают, что мне больше нечем заняться, кроме как слушать их галиматью!?
— Фейд, — сказал наконец барон, — я велел тебе слушать и учиться, когда разговаривают старшие.
— Да, дядя.
— Иногда Питер удивляет меня. Я не считаю боль необходимой, но он… он находит в ней какое-то удовольствие. Что касается меня, то я чувствую жалость к бедному герцогу. Доктор вскоре займется им, и это будет конец всех Атридесов. Но Лето, конечно, узнает, кто направлял руку сговорчивого доктора, и это… это, наверное, будет выглядеть ужасно.
— Тогда почему бы вам не приказать доктору просто воткнуть ему кинжал меж ребер? — спросил Питер. — Вы говорите о жалости, но…
— Герцог должен узнать, что это я стал его роком, — сказал барон. — И другие тоже должны узнать об этом. Это приведет их в замешательство, и я выиграю время для маневрирования.
— Маневрирования… — задумчиво повторил Питер. — Внимание императора и так приковано к вам, барон. Вы слишком смелы. В один прекрасный день император пошлет сюда легион-другой сардукаров, и это будет концом барона Владимира Харконнена.
— Ты бы с удовольствием посмотрел на это со стороны, да, Питер? съязвил барон. — Ты бы с радостью наблюдал, как они разрушают мои города и берут приступом этот замок. Тебя слишком интересует кровь. Возможно, я поспешил с распределением трофеев Арраки.
Питер сделал несколько мелких шажков и остановился за спиной Фейд-Рауса. Напряжение в комнате, казалось, сгустилось. Юнец обеспокоенно и хмуро посмотрел на Питера.
— Не играйте со мной в прятки, барон, — сказал тот. — Вы обещали мне леди Джессику!
— Зачем она тебе? — спросил барон.
Питер ничего не ответил. Фейд-Раус шевельнулся в своем кресле.
— Дядя, может, я пойду?
— Ты слишком нетерпелив, мой милый.
— Да, как с маленьким Полом? — спросил барон у Питера.
— Он угодит в ловушку и будет наш, — пробормотал тот.
— Я не об этом, — сказал барон. — Ты утверждал, что служанка Бене Гессерит родит герцогу дочь. Стало быть, ты ошибся, а, ментат?
— Нечасто я ошибаюсь, барон, — ответил Питер, и впервые в его голосе послышался страх. — Поверьте мне, что служанки Бене рождают в основном дочерей.
— Дядя, — вмешался Фейд-Раус, — вы мне обещали, что я здесь услышу нечто важное для себя…
— Не торопись, — барон повернулся к племяннику, не отходя от глобуса. — Я позвал тебя сюда, Фейд, чтобы поучить мудрости. Ты ведь наблюдал за нашим добрым ментатом. Тебе бы следовало кое-что у него перенять.
— Но, дядя…
— Он очень умен, не так ли, Фейд?
— Да, но…
— Вот именно — «но»… Всмотрись в его глаза. Питер умен, но эмоционален и склонен к взрывам страсти. Как ни умен Питер, но и он может заблуждаться.
В голосе Питера зазвучала угроза:
— Вы вызвали меня сюда, барон, чтобы поиздеваться надо мной?
— Тебе пора бы знать меня получше, Питер. Я просто хочу показать своему племяннику, что и возможности ментата могут быть ограниченными.
— Вы уже нашли мне замену?
— Замену тебе? Что ты, Питер! Где же это я мог бы найти замену твоей хитрости и уму?
— Там же, где вы нашли меня, барон.
— Возможно, стоит попытаться, — задумчиво произнес барон. — Последнее время ты действительно кажешься мне неуравновешенным. И еще эти снадобья…
— Разве мои увлечения слишком дороги? Вы возражаете против них?
— Дорогой мой Питер, твои увлечения — это то, что тебя ко мне привязывает. Как я могу против них возражать? Я просто хочу, чтобы мой племянник знал о тебе все.
— Если он должен знать все, может, я ему станцую?
— Как-нибудь в другой раз, — сказал барон, — а сейчас сиди и молчи. -Он посмотрел на Фейда. — Это наш ментат, Фейд. Он был обучен выполнять определенные обязанности. Тот факт, что он находится в живом человеческом теле, не должен тебя смущать. Правда, это серьезная помеха. Иногда я думаю, что древним с их мыслящими машинами было куда легче.
Губы племянника барона, как и у всех Харконненов, были несколько искривлены, что придавало его лицу изумленное выражение.
— Это сравнение уж слишком нелепо, — сказал Питер. — Вы сами, барон, могли бы создать нечто лучшее, чем те машины.
— Возможно, — оживился барон и сделал долгий выдох. — Итак, Питер, опиши моему племяннику основные перипетии нашей борьбы с домом Атридесов. — Барон, я ведь предупреждал вас, чтобы вы не посвящали в ее подробности никого. Мои наблюдения над…
— Я сам могу судить об этом. Я отдал тебе приказ, ментат. Предстань перед нами в одном из твоих многочисленных состояний.
— Пусть будет так, — сказал Питер. Он выпрямился, и в нем появилось какое-то величие, как будто это была еще одна его маска, но на сей раз покрывавшая не лицо, а тело. — Через несколько дней весь клан герцога Лето вступит на борт лайнера Космического Союза для следования на Арраки Они прибудут скорее всего туда, а не в наш город Картаг, потому что ментат герцога, Зуфир Хават, совершенно справедливо решит, что Арраки легче защитить, чем Картаг. — Слушай внимательно, Фейд, — сказал барон, — следи, как план врага становится твоим планом.
Фейд кивнул: «Это уже кое-что, старое чудовище! Наконец-то ты допустил меня к своей тайне. Должно быть, он действительно хочет сделать меня своим наследником».
— Есть несколько вариантов, — продолжал Питер. — Я указал наиболее вероятный. Тем не менее мы не должны забывать о том, что герцог заключил с Союзом контракт, чтобы тот перенес его в более безопасное место внутри системы. Другие бы при подобных обстоятельствах с помощью защитных экранов просто скрылись бы за пределы империи.
— Герцог слишком горд для этого, — сказал барон.
— Это просто одна из возможностей, — сказал Питер. — Конечный результат все равно был бы для нас тем же самым.
— Нет, не был бы, — проворчал барон. — Я должен пресечь его род.
— Это возможно, — продолжал излагать свои соображения Питер. -Некоторые приготовления указывают на то, что клан герцога собирается бежать, но сам он не сделал ни одного шага к этому.
— Так, — вздохнул барон, — продолжай, Питер.
— На Арраки герцог с семьей займет дом графа и леди Фен ринг. — Посол и одновременно контрабандист, — хихикнул баром.
— Чей посол? — спросил Фейд-Раус.
— Ваш дядя шутит, — сказал Питер. — Он называет его послом и контрабандистом, считая, что интересы империи в Арраки — это контрабанда. — Почему? — Фейд повернул непонимающее лицо к дяде.
— Не будь таким тупым, Фейд, — рявкнул барон. — Пока Союз остается вне контроля империи, как это может быть иначе? Как еще могли бы действовать шпионы и убийцы?
— Рот Фейда открылся в беззвучном «О-о!».
— Из этой резиденции мы подготавливаем нужные нам операции, — сказал Питер. — Теперь нами задумано покушение на жизнь наследника Атридесов, и оно может закончиться успехом…
— Питер, — прошипел барон, — ты ведь говорил…
— Я говорил, что может произойти несчастный случай, — сказал Питер, и тогда покушение не понадобится.
— Он молод, — сказал барон, — и потенциально более опасен, чем его отец… К тому же он обладает знаниями, которыми снабдила его мать… Проклятая колдунья! Ладно, продолжай!
— Хават сумел раскрыть подосланного к нему нашего агента, — продолжал Питер, — подозрение пало на доктора Уйе, что очень скверно, так как он действительно наш агент. Но Хават, проведя расследование, обнаружил, что доктор — выпускник школы Сак, а это является достаточным основанием для признания неприкосновенности любого, будь он даже слугой. Считается, что с выпускником этой школы ничего нельзя сделать, не убив сам объект внимания. Тем не менее (и в этом мы не раз убеждались) стоит лишь найти соответствующие точки соприкосновения, и Уйе окажется в руках Хавата. Раз мы смогли их найти, то и он может.
— Интересно, каким же образом? — задал вопрос Фейд. Он нашел эту тему чрезвычайно занимательной.
— Об этом в другой раз, — сказал барон. — Продолжай, Питер!