— Как ни печально, но я должна уезжать, — наконец произнесла я и, бросив взгляд на часы в телефоне, посмотрела на Нолона. — Ты меня проводишь?
— Да, — ответил он и, как только мы, попрощавшись с компанией, отошли, тихо добавила:
— Мы можем поговорить пять минут?
— Пойдем в кабинет, — не стал он возражать, и мы направились к правому крылу.
Глава 9.
Все происходило, как во сне. Мы шли какими-то лабиринтами коридоров, затем через открытое офисное пространство со стройными рядами рабочих столов и мониторов, а я бросала взгляд на спину Нолона и чувствовала, как холодеют мои руки и дрожат колени. Словно мне уже вынесли приговор, и сейчас я направлялась к месту казни вслед за своим судьей и палачом.
Наконец, мы очутились у безликой двери, которая при появлении Нолона скользнула в сторону, и мы зашли внутрь большого помещения. Как я поняла, в кабинет Андерсона.
Возможно, в другой раз я бы отметила и современный дизайн, и массу навороченной оргтехники, каких-то непонятных установок, и стоявших в углу прототипов роботов, в том числе и похожего на Шафта. Но мне было не до этого. Я наблюдала за Нолоном, который прошел к окну и, развернувшись ко мне лицом, предложил сесть на диван у стены.
— Я так понимаю, вы поговорили с Паолой, — начал первым Нолон.
Несмотря на то, что я уже приняла реальность, где-то очень глубоко все ещё пульсировала и билась в агонии надежда. Как и у любого, идущего на казнь.
— Да. Она все объяснила, — спокойным голосом ответила я, но садиться не торопилась.
— Хорошо. Ваш разговор сэкономил время, — кивнул он, и этот последний сгусток отвердел и осел холодным камнем в район живота. Нолон не скрывал правду.
Внимательно рассматривая его лицо, я подошла и встала рядом с ним. Не слишком близко, чтобы не вторгаться в его пространство.
— Да, ты прав, сэкономил время, — грустно улыбнулась я, разворачиваясь лицом к окну. — Как и ее разработки в области квантовых компьютеров.
— Я должен перед тобой извиниться, — произнес он, так же разворачиваясь к окну. Его лицо было спокойным, равно как и тон. Он не выглядел виноватым. Он не пытался передо мной оправдываться или что-либо объяснять. Он лишь ставил меня перед фактом. Впрочем, как и всегда.
Я посмотрела на Нолона и покачала головой.
— Ты мне не обещал любовь до гроба. К тому же я знаю, что для тебя всегда на первом месте будет твоё дело, — грустно улыбнулась я.
— Так и есть, — он не стал отрицать, продолжая смотреть вперед. Туда, где уже совсем скоро будет функционировать его детище. Его жизненная программа. Его жизненная цель.
В кабинете повисла тишина, а я на секунду задумалась. Стоило ли говорить Нолону о предложении от киностудии? Я уже ничего не теряла, сказав ему, но посчитала это лишним. В любых раскладах мое признание звучало бы, как укор ему. А во мне не было обиды.
— Когда тебе поступило предложение от Паолы? — вместо этого монотонно спросила я.
— Она показала мне свои разработки вчера. И я их выкуплю.
— Я почему-то так и подумала, что после нашего с тобой разговора, — задумчиво произнесла я. — Ты бы не стал тешить меня иллюзиями и кормить небылицами о переезде.
— Права. Не стал бы, — кивнул он.
— Почему ты сразу не позвонил? Мог бы со мной порвать еще вчера, как с Оливией.
— Хотел все завершить после презентации. Рокировка на вечере отвлекла бы, — ответил он, и я кивнула, подтверждая свои выводы.
— И Паола на это пошла… — задумчиво добавила я.
— Ну, она вменяемая девушка. Все поняла.
— Согласна. Вменяемая… — продолжила я тем же тоном, вспоминая ее достойное поведение.
Почему-то вспомнилась старушка из самолета и ее совет держаться обеими руками за своего человека, и я, дернув головой, внезапно опять подумала о зеркальности ситуации, которая приключилась со мной.
— Я не хочу тебя терять, — тихо проговорила я, разгораясь светом. — Назови любое условие, и я на него пойду.
Может быть, он предложит мне тайные встречи. Я бы наступила на горло собственной гордости и согласилась.
— У меня нет никаких условий, Дюна, — он бросил на меня спокойный взгляд, понимая, о чем я говорю.
— Да. Конечно. Нет, — грустно улыбнулась я, вновь затухая.
Нолона сложно было упрекнуть в том, что он в отношениях был неправильным. Он мне не изменял и впустил в свое пространство, а я поймала себя на ощущении, что в груди перестало болеть. То, что еще пять минут назад напоминало кровоточащую рану или гематому, онемело. На смену эмоциям пришло опустошение. В одну секунду все как-то перестало иметь значение и стало бесполезным.
Он продолжал молча смотреть в окно и не торопил. Понимал, что сейчас я привыкаю к новой реальности.