— Это не должно стать проблемой, координатор нужен с нашей стороны, как организаторов проекта, — уверенно улыбнулась она, и я, понимая, что предлагаемая мне деятельность не требует выезда в Россию, кивнула.
— В чем конкретно будет заключаться моя работа?
— Это вы оговорите при личной встрече с членами правления, — она посмотрела на часы. — Через час вы вылетаете в Женеву. Самолет уже зафрахтован. Мой водитель отвезет вас в аэропорт.
— В Женеву? — непонимающе посмотрела я, а она пояснила:
— Вас встретят и отвезут в Штаб-квартиру ООН. Там, на месте, и оговорите все нюансы непосредственно с членами правления. Я тоже должна была лететь, но у меня незапланированная встреча.
— Но послезавтра я вылетаю в Канаду, — я вновь напряглась.
— Это не проблема, — вновь официально улыбнулась она. — Вы вернетесь в Ле-Бурже на конференцию.
Она официально пожала мне руку и поторопилась вернуться в зал заседаний, а я посмотрела на ребят. Их лица отображали радость, но не удивление.
— Это реально очень хорошее предложение, — первая заговорила Соён. — Я читала об этом направлении. Масштабный проект.
— Да, я тоже знаю об этом проекте, — кивнула Хельга. — Моя знакомая из Дании тоже хочет в нем участвовать. Подала заявку в комитет.
— Согласна с Соён, — вступил наш режиссер. — Мои поздравления, Злата.
— Дельное предложение, это хороший шанс для тебя… — кивнули Тэнди с Филом, а я посмотрела на своих коллег и была рада, что они так отреагировали.
— Ну, если вы считаете, что я справлюсь, то я спокойна, — улыбнулась я и была рада, что мой план совмещать благотворительную деятельность и кинокарьеру реализовывался в нужном мне направлении.
Ровно через час с четвертью я в сопровождении водителя фрау Ройснер шла к частному джету и с волнением сжимала свою сумку “Прада”.
Несмотря на середину января, погода была теплой, и я была легко одета. Деловой костюм, строгое пальто из тонкого кашемира и туфли.
У самолета мне улыбалась доброжелательная бортпроводница, а яркое обеденное солнце бросало блики на небольшой джет. Его трап был гостеприимно опущен и словно показывал язык в ожидании меня.
“Где-то я уже это видела”, - усмехнулась я, поймав дежа вю. Когда-то давно, больше года назад я летела почти на таком же джете, отправляясь в новое путешествие, на новый цикл развития.
— Добро пожаловать на борт, — приветливо улыбнулась бортпроводница, и я начала подниматься в салон.
Глава 69.
— Мы скоро подлетаем, — послышался тихий голос бортпроводницы, и я, вынырнув из воспоминаний, открыла глаза.
Я по-прежнему сидела в удобном кресле частного джета, а на отполированном до зеркального блеска столе стояла ваза с цветами и хрустальный бокал с минералкой. Рядом на кожаном диване лежал белый плед и моя сумка от “Prada”, а под крылом самолета проплывали кустистые облака.
— Через десять минут произведем посадку в аэропорту Женевы, — добавила стюардесса и вежливо поинтересовалась: — Вам принести что-нибудь выпить?
— Нет, благодарю, — улыбнулась я и, проводив ее взглядом, повернула голову к иллюминатору.
За бортом по-прежнему светило солнце, а внизу распростерлось живописное горное полотно. Женева, располагавшаяся у подножья Альп, была удивительно красива с высоты птичьего полета. Колыбель часового дела, столица миротворческой деятельности, этот удивительный город, окруженный парками, прожилками рек и горами, сейчас приглашал меня в гости.
Самолет шел на снижение, а я, увидев в иллюминаторе свое отражение, задумалась. Сейчас, рассматривая Женеву и свое лицо на ее фоне, я ловила странные мысли. Чувствовала метаморфозы в себе. За эти три месяца я изменилась. Набрала богатейший опыт. Повидала мир. Стала чуть взрослее. И была благодарна судьбе, которая предоставила мне удивительную возможность. Не просто расширить свой кругозор, а воочию познать мир с его сложной системой. Почувствовать его на расстоянии вытянутой руки. Сейчас я была не просто Златой Дюниной, родившейся в России и легализовавшейся в США благодаря связям. Сейчас я была космополитом. Человеком мира. Без гражданства.
У трапа самолета меня уже встречала машина, как и обещала Гвен Ройснер.
За рулем сидел водитель, а рядом стоял мужчина в строгом костюме и, судя по его телосложению, являлся телохранителем самой фрау Ройснер.
Атмосфера происходящего была пропитана официозом, к которому я уже немного привыкла на конференции, но сейчас определенно чувствовалось отличие. Вся эта доведенная до педантизма вежливость была сконцентрирована в разы и направлена лично на меня, что не могло не напрягать.