Я улыбнулась и, пройдясь ладонью по шелковой гладкой шерстке, услышала тихое урчание. Малышка, которая не отличалась покладистым нравом, запрыгнула ко мне на колени и вновь застыла, давая себя погладить.
Однако, эта идиллия длилась недолго — в моей сумке завибрировал телефон, и Китти, пробуксовывая, понеслась к эпицентру шума.
— Мисс Дюнина, вам тут принесли посылку, — послышался голос моего секретаря из динамика. — Так как завтра у вас выходной, я решила спросить. Может быть, отправить вам его домой?
— А что за посылка? — удивилась я.
— От семейства Паттек.
— Да, нехорошо будет, если посылка пролежит без внимания. Буду вам признательна, — ответила я и решила, что Вильма, с которой я немного сдружилась, захотела таким образом отблагодарить меня за вечер.
Однако, ровно через сорок минут, получив от службы безопасности красивую кожаную коробку с тиснением и гербом часового дома, я рассматривала старинные настольные часы, инкрустированные эмалью и драгоценными камнями, и понимала, чей это подарок.
Именно ими я любовалась в музее, когда ко мне подошел младший Паттек, и нетрудно было догадаться, что подарок, стоивший целое состояние, прислал Стефан.
В кожаном футляре лежал также паспорт, говоривший о подлинности часов, и записка, написанная от руки.
“Можете отдать их на благотворительные цели”, - гласило послание.
— Красивые, — произнесла экономка, рассматривая миниатюрное произведение искусства через мое плечо, и, больше не сказав ни слова, вновь направилась на кухню.
“Надо же… Видимо решил удивить своей настойчивостью…” — равнодушно вздохнула я и на секунду задумалась, решая, как поступить. Вернуть их в музей, вернуть их чете Паттек или самому Стефану? От первых двух затей я отказалась, над третьей задумалась, не зная, как их вернуть владельцу.
“Можешь выставить их на аукцион, а вырученные деньги отдать на благотворительные цели, как и написано в записке”, - пронеслась мысль, но от нее я отказалась. Этот поступок можно было посчитать дающим надежду, пусть не на отношения, но на сотрудничество, которое намекало на неофициальные отношения. Собственно, Стефан на это и расчитывал, и я без труда читала его намерения.
Задумавшись, я аккуратно водила пальцем по золотому корпусу, когда внезапно увидела Китти. Запрыгнув на отполированный стол рядом с часами, она настороженно приблизилась и потянулась сначала лапой, а потом и носом в сторону изучаемого объекта.
Однако, ее исследования продлились недолго — она тут же недовольно фыркнула и начала закапывать их лапой.
Я звонко рассмеялась, увидев в этом жесте аллегорию, и решение, как вернуть их владельцу, пришло само собой.
Потянувшись к смарту, я набрала номер Вигго — моего телохранителя.
— Я могу вас попросить об услуге?
— Жду ваших распоряжений, мисс Дюнина, — ответил он.
— Нужно вернуть посылку господину Стефану Паттеку. Правда, я понятия не имею, где он живет…
— Это не проблема, мисс Дюнина, — ответил мой неразговорчивый безопасник, и уже совсем скоро презент вернулся его владельцу без каких либо пояснений с моей стороны.
Вступать в переписку, объяснять свои поступки или предлагать самому выставлять на аукцион часы его семейства я посчитала лишним. И так было понятно, что он этого и ждал в случае отказа.
Я подхватила Китти на руки и, радуясь, что проблема решена, пошла к обеденному столу, планируя завтрашний выходной.
Глава 8.
Я сидела на лавочке в парке Перл дю Люк и любовалась на Женевское озеро.
Сегодня погода, будто зная о моем выходном, баловала меня теплым солнечным днем, и я решила посвятить это время прогулкам. Бесцельным, неутомительным, неспешным. С перерывом на обед в уютном ресторанчике. И совершенно умиротворяющим. Правда, сначала я побывала в музее на выставке импрессионистов, а также посетила Бодмеровскую библиотеку, где у меня были дела. В мае в рамках образовательной программы ООН мы планировали привезти из Пушкинского дома в Питере ряд рукописей великого поэта, и я заехала обсудить выставочную площадь, а также полюбоваться на богатейшую коллекцию рукописей, манускриптов и редких книг, собранных фондом Бодмера.
Чувствуя теплое апрельское солнце, я закрыла глаза, подставляя ему лицо.
В руках я держала томик Толстого на французском, который нашла на книжной полке в моих апартаментах, и ловила себя на мысли, что уже давно забыла, каково это — читать бумажную книгу. Забыла это замечательное ощущение на пальцах от перелистывания сухих страниц. И этот неповторимый хрустящий звук, и этот опьяняющий запах старой бумаги и типографской краски.