— Здравствуйте, мисс Дюнина, — послышался голос главы инфоцентра.
Я сама настояла, чтобы меня называли по фамилии, как это принято за границей, а не по имени отчеству на русский манер.
— Доброе день, Вероника Евгеньевна.
— Я получила ваш запрос. Списки были согласованы с администрацией… — она говорила уверенно, и я вновь скривилась. Я не ошиблась — она начала давить. Видимо, москвичи посчитали, что меня в силу возраста и цвета волос можно не воспринимать всерьез. Что ж, придется их в этом разубедить…
— Я созванивалась вчера с администрациями Иркутска и Владивостока, и формулировки были такие же пространные и размытые. Учитывая, что в число участников входят и ближайшие родственники служащих администрации, я не была удивлена, — мой голос звучал спокойно, но жестко. — Также я лично проверила этих соискателей. И не нашла в их деятельности ничего похожего на участие в проектах по охране окружающей среды.
— Я лично проверю… — сейчас ее голос изменился и звучал уже не так уверенно.
— Жду подробного отчета не позднее завтра. В понедельник я отправляю доклад в комиссию. И пожалуйста, пусть все будет кристально прозрачно. Не заставляйте нас натравливать на региональные фонды и администрацию проверочную комиссию ООН.
— Да, конечно, мисс Дюнина.
Я положила трубку и, выдохнув, откинулась на спинку кресла — я не любила подобные разговоры, но не планировала манкировать своими обязанностями и не желала, чтобы меня держали за глупую блондинку.
Собственно, в том числе и поэтому здесь нужен был координатор с нашей стороны, живший в Европе, но выходец из России, который хорошо знал русский менталитет. Где иностранец не заметил бы подвоха и удовлетворился подтверждающим документом, русский мог заподозрить нечистую игру и копнуть глубже. Что, собственно, и произошло.
По привычке я поправила на безымянном пальце уже несуществующее кольцо, и сердце кольнуло — на меня вновь нахлынули воспоминания о моей прошлой жизни.
Дернув головой, я отогнала ненужные мысли и вновь погрузилась в работу — нужно было доработать речь и скинуть ее на подтверждение.
Однако, не прошло и пяти минут, как мой смарт, лежавший на прозрачном столе, завибрировал, и на мониторе высветился неизвестный номер.
— Алло, — быстро и с любопытством ответила я на звонок, и в трубке послышался знакомый голос.
— Здравствуйте, Злата, это звонит Франсуаза Дюваль. Вы меня помните?
— Здравсвуйте, Франсуаза, безумно рада вас слышать, — удивленно и радостно ответила я. — Конечно, помню. Как можно забыть наше совместное выступление на Мэт-Гала?
— Увидела вчера документальный ролик, посвященный защите окружающей среды, с вашим участием и с удивлением узнала, что вы переехали жить в Европу… Рада этому факту.
— Да. Я живу и работаю в Женеве, — грустно улыбнулась я, и сердце вновь кольнуло. Прошлое и здесь, в Европе, напоминало о себе.
— Я как раз сейчас в Цюрихе, на отдыхе. Может быть, встретимся?
Следующая глава будет опубликована завтра
Глава 4.
Мы с Франсуазой сидели в уютном ресторане пятизвездочного отеля на набережной Берг и, попивая шабли, разговаривали.
Со времени нашей встречи прошло чуть меньше года, но сейчас, рассматривая Франси, я чувствовала, будто прожила за это время маленькую жизнь, наполненную событиями. Будто все, что со мной происходило в Голливуде, было настолько давно, что сейчас уже казалось неправдой. Мое прошлое в пластмассовом мире все больше и больше заволакивало дымкой забвения, и лишь вопросы Франси и моя боль при внезапных воспоминаниях, будоражили память и говорили о том, что все произошедшее со мной было в этой жизни, а не где-то в прошлом моем воплощении.
— Как долго ты работаешь в Европе? — спросила Франсуаза, отпивая из своего бокала.
— С конца января, — улыбнулась я.
— И не планируешь возвращаться в Голливуд?
— Нет, — улыбнулась я, скрывая эмоции, но Франси, не подозревая подоплеки, продолжала меня мучить. Впрочем, я была готова к разговору о своем прошлом и не бежала от него.
— А с Иэном вы поддерживаете контакт? — продолжала она.
На секунду я опустила глаза, чтобы не выдать волнения, но тут же посмотрела на француженку с улыбкой на лице.
— Мы иногда созваниваемся.
И я почти не врала. Первая я не звонила, не желая мучить Иэна, не желая мучить себя. Желая лишь одного — чтобы поскорее ушла боль расставания. А он позвонил мне лишь раз. Видимо, сразу после беседы с Генри, и наш разговор пусть и был коротким, но исчерпывающим.
— Ты и правда больше не хочешь возвращаться ко мне? — его голос звучал напряженно, я чувствовала, что Иэн подавлен, и мое сердце рвало на куски.