— Но вы ведь давите на себя сами, придумываете мучения, да? Терпеть не могу, когда люди выбирают смерть, рассчитывая, что на том свете их будут баловать и утешать.
И тут девушки кое-что заметили: они успели в красках расписать причины самоубийства, а мужчина об этом ни слова не сказал.
— Накура, а вы сами-то… собираетесь умирать? — спросила одна из них напрямую.
Идзая ответил не моргнув и глазом:
— Да нет.
На некоторое время в комнатушке повисла тишина, и слышно было лишь приглушённую музыку и пение из соседних кабинок.
И тут одну из девушек словно прорвало:
— Козёл! Ты нас обманул? — закричала она на Идзаю.
— Для тебя это что, шутки?! — не менее громко присоединилась вторая, сверля Орихару гневным взглядом.
Тот в ответ на крики не повёл и ухом.
«Ага, ну я примерно так и думал».
Орихара не впервые оказался в подобной ситуации. Реакции людей на его признание были не менее разнообразными, чем подходы к самоубийству. Кто-то кидался на него с кулаками, не задумываясь, другие молча вставали и уходили. Но насколько помнил Идзая, никто не остался совершенно равнодушным. Просто, по-видимому, тем, кто способен был спокойно ответить «а, понятно», вообще не требовались «попутчики» на ту сторону.
Конечно, Идзая не мог предсказать, как отреагирует каждый — книжные принципы психологии работали не всегда, но мог предполагать. Сам он считал, что сохранить в этой ситуации полное спокойствие мог либо тот, кто пришёл поприкалываться, либо тот, кто в глубине души хотел, чтобы его отговорили от самоубийства, либо человек, сам желавший кого-то отговорить… Либо такие же, как он.
— Ну ты и говнюк! Ты что творишь, дурак? Кем ты себя возомнил? Это перебор!
— А? Почему?
На лице у Идзаи было написано искреннее удивление. Оглядев девушек с детской непосредственностью, он закрыл глаза, а когда открыл снова, несколько секунд спустя, его лицо изменилось до неузнаваемости. С него исчезло прежнее веселье, сменившись иной улыбкой.
Та девушка, что утверждала, будто верит в жизнь после смерти, испуганно ахнула. Прозвучало это почти как жалобный писк. А Идзая улыбался, но теперь это была улыбка совсем другого рода. Глядя на его лицо, девушки осознали: улыбки тоже бывают разными.
Хоть Идзая и кривил губы, на его лице не было и следа эмоций. За улыбкой читалось полное равнодушие, внушавшее безграничный ужас.
Девушки собирались ругаться на чём свет стоит, но так и не вымолвили ни слова. Не смогли, даже если бы захотели. Они впали в ступор: мужчина напротив казался им теперь не живым существом, а каким-то миражом, видением.
Не прекращая растягивать рот в недоброй улыбке, Идзая вновь повторил вопрос:
— Так почему? Что в этом такого? Я не понимаю.
— Как это «что»?..
— Так ведь вы, — Идзая повысил голос, прерывая девушку на полуслове, — уже решили умереть. Какое вам дело до моих слов? Ну обманул. Ну поиздевался немножко. Ведь совсем скоро всё это будет неважно. Если не можете терпеть мою ложь, откусите себе языки. Умрёте не от кровопотери, а от удушения: впадёте в шок, и обрубок языка, провалившись в горло, перекроет дыхательные пути. И всё, что вас мучает и гнетёт, исчезнет. Перестанет существовать. И я после этого козёл? А чем вы сами-то лучше?
— Да понимаю я! Но…
— Нет, не понимаешь, — резко ответил Идзая девушке, сказавшей, что на том свете ничего нет.
Всё это время он не прекращал улыбаться.
— Не понимаешь, ничегошеньки не понимаешь. Говоришь, в том мире пустота? А вот представь себе, нет. Видимо, ты имела в виду, что на том свете больше не будет страданий, однако умереть — значит перестать существовать. Исчезнут не твои страдания, а ты сама.
Девушки замолчали. Их волю подавила улыбка Идзаи.
Он говорил, а улыбка всё больше искажалась, и всё меньше оставалось в ней человеческого.
— Полное отсутствие всего — это не ничто. Ничто — вовсе не противоположность чего-то. Твоё ничто — это отсутствие всего, бесконечная тьма. Но если исходить из твоих слов, то должно быть что-то, способное познать, что вокруг него — пустота. А это никакое не полное отсутствие всего: как минимум там есть вы. И если вы желаете умереть ради избавления от страданий, выходит, нужно, чтобы после смерти остались вы, способные осознать, что избавились от страданий. Вы даже представить не можете, каково это — не осознавать, что вы ничего не осознаёте и ни о чём не думаете!.. — выпалил Идзая и, переведя дух, продолжил: — Фундаментально ваши взгляды ничем не отличаются. Это способен понять даже младшеклассник, не верящий в загробную жизнь. Дети и те порой задумываются о таком, страшатся мыслей о смерти и переживают.