Но за возможность уйти от обыденности приходилось платить.
«А если Чёрный Байкер и есть моя плата?..»
Воображение Микадо рисовало картины, от которых бросало в дрожь.
Вскоре Масаоми ушёл.
Кое-что Микадо от него утаил.
Вокруг шеи спящей незнакомки был намотан бинт. Но его ещё до прихода Масаоми завязал сам Микадо: рассмотрев девушку как следует, он кое-что заметил.
Шею незнакомки опоясывали два кольца мелких шрамов, словно ей зашивали рану.
Будто кто-то отрезал девушке голову, а потом как ни в чём не бывало пришил на место.
Глава 9. Две героини: о девочке со шрамом
Вернёмся немного назад.
Примерно в то же время, когда Микадо и Анри вошли в кафе, где-то в городе одна из фигур на игральной доске передвинулась на соседнюю клетку.
Исследовательская лаборатория фармацевтической компании «Ягири»
По конференц-залу шестого блока прокатился глухой звук.
— Что значит «сбежала»?!
Рядом с яростно стиснутым кулаком Намиэ Ягири разлился кофе из опрокинутой чашки. Жидкость обжигала руку, но Намиэ тряслась вовсе не от боли, а от гнева и страха.
— Если полиция узнает об этом, всему конец, понимаете вы или нет?! — Она цепко оглядела подчинённых, в её глазах читалась ярость и смятение. — Значит, девчонка только притворялась покорной, а сама просто ждала шанса, чтобы удрать…
Намиэ с силой прикусила губу, стараясь любой ценой усмирить гнев, не дать ему вырваться наружу. На язык попало что-то горячее и солёное.
— Что ж, ладно. Выводите на поиски низы. Осторожничать, как раньше, необходимости нет, прикажите делать всё, что в их силах, а если возникнут проблемы, пусть разбираются соответствующими методами.
— Цель нужна вам невредимой? — хладнокровно уточнил один из подчинённых, и Намиэ, почти не задумываясь, заявила:
— Жаль портить такой результат, конечно, но в данном случае просто верните её. Живой или мёртвой.
Сэйдзи Ягири стоял напротив лаборатории, где должна была находиться его сестра, и вздыхал.
«Да, это любовь. Я ничего не могу с собой поделать, это любовь».
Впервые Сэйдзи встретил её пять лет назад. Сестра отвела мальчика в дядин кабинет и показала ему, десятилетнему, хранящуюся там тайну.
Она была подобна Спящей Красавице из сказки, которую Сэйдзи читали в детстве: погружённая в умиротворённый сон в своей стеклянной банке, она без конца мечтала о дне, когда явится тот, кто способен её пробудить. Несмотря на то что перед ним была отрубленная голова, Сэйдзи не ощутил ни страха, ни отвращения. Ровно наоборот: «произведение искусства» покорило мальчишеское сердце.
С возрастом Сэйдзи стал больше слушать доводы рассудка, чем веления сердца, и постепенно оставил нерациональные эмоции. Но даже разум поставил во главу вселенной Сэйдзи её, и постепенно она завладела его сознанием без остатка. Лишь она была мерой всех вещей.
У головы не было воли, чтобы намеренно околдовать Сэйдзи, да и никаких нейроимпульсов или феромонов она не испускала. Она просто жила. И мальчик по имени Сэйдзи Ягири влюбился в неё до безумия лишь потому, что следовал велению сердца.
Точно так же, как Намиэ Ягири больше всего на свете желала любви брата, тот жаждал любви безмолвной, безответной головы.
Именно это чувство, исходящее от чистого сердца, побудило его сделать то, что он сделал.
Когда Намиэ упрятала голову в лабораторию под предлогом очередных исследований, Сэйдзи решил, что освободит её из стеклянной тюрьмы и покажет ей этот мир.
Сэйдзи искренне верил: она хочет того же, поэтому годами ждал своего часа. Он украл ключ-карту у сестры, выучил наизусть маршруты патрулей, а в нужный день пробрался внутрь и вырубил охрану электрической дубинкой. Вины за содеянное Сэйдзи не чувствовал — он просто хотел увидеть на её лице улыбку.
Но даже после того, как Сэйдзи освободил её из лаборатории, она так и не соизволила открыть глаза.
Голова не отвечала ему взаимностью. Но всё потому, что он любит недостаточно сильно, — вот что бормотал себе под нос Сэйдзи, касаясь прохладного стекла, и лишь это убеждение помогло ему не разочароваться в своей безответной любви, которая, как он думал, переживёт поколения.
— Почему же так тяжело расставаться с любимой, однажды уже обретённой? — едва слышно шептал Сэйдзи, и звучало это ничуть не лучше, чем записанные в школьной тетрадке признания семиклассника, влюблённого в эфемерный образ идеальной девушки.