Селти не знала, что и думать. Сложно было поверить, что это тот самый робкий школьник, которого она видела мгновение назад.
— У меня есть просьба. Не могли бы вы ненадолго стать моими союзниками? — спросил Микадо. Он был полон уверенности. Вопрос не допускал обтекаемых ответов: только да или нет. — Я готов. Все фигуры уже расставлены.
Идзая похлопал Селти по плечу и сказал гордо, будто хвастаясь новой игрушкой:
— Я попал в яблочко.
Селти в смятении пыталась прочесть что-то по выражениям их лиц. И пусть она не понимала, к чему Идзая это сказал и что вообще произошло, но была уверена в одном: таким взбудораженным она информатора не видела никогда.
Но больше всех, пожалуй, воодушевился Микадо.
Его лицо, ещё такое юное, сияло, как у ребёнка, получившего новую игрушку. Совсем недавно он готов был расплакаться от ужаса, но теперь от этого состояния не осталось и следа. Микадо взял себя в руки, сдерживая рвущийся наружу восторг.
«За те несколько дней, что я провёл в Икэбукуро, случилось немало странного. И вот теперь все эти происшествия прямо у меня на глазах обретают связь».
Микадо мысленно перебирал звенья, убеждаясь, что каждое на своём месте. От волнения он судорожно дышал, словно ему не хватало воздуха.
Заунывная повседневность. Опостылевшие пейзажи. Бесцельное существование.
Микадо поставил себе цель сбежать от этого — вот и оказался здесь. Но лишь сейчас ощутил, что наконец избавился от гнёта прошлого.
Когда Микадо Рюгаминэ успел стать протагонистом собственной истории? Он и сам не знал…
И одновременно с этим у него появился антагонист, готовый разрушить его будни, а может, и саму жизнь…
Обуреваемый восторгом, Микадо не ощущал ни страха, ни сомнений. Врага надо уничтожить.
И Микадо заговорил. Начал он с того, что объяснил Селти и Идзае, кто он такой.
Тишину в коридоре перед входом в подземную часть шестого блока нарушил холодный голос:
— Что значит «её там не было»?
— По словам «низов», когда они пришли в квартиру, на замке уже были следы вскрытия… а девушки внутри не оказалось.
— Иными словами, туда уже кто-то влез до нас?
— Дом старый. Вряд ли это простое ограбление.
Доклад подчинённого не обрадовал Намиэ. Она нахмурилась.
Если девушку увёл в другое место сам школьник, зачем ему ломать замки? А если не он… У Намиэ не было вариантов. Кому ещё могла понадобиться девушка?
— А что школьник?
— Ну… «Низы» собирались забрать его с собой… Но появились незваные гости.
— Доставили бы вместе с гостями, в чём проблема? Бестолочи… — Намиэ раздражённо цокнула языком.
Неожиданно зазвонил мобильный. Номер не определился, но она всё равно ответила — в надежде, что это важный вызов, по делу.
— Алло.
— Прошу прощения, это Намиэ Ягири?
Голос звучал довольно молодо — старшеклассник, если навскидку.
— Да, а с кем я разговариваю?
— Меня зовут Микадо Рюгаминэ.
Намиэ чуть не задохнулась. Сердце заколотилось быстрее. Это был одноклассник Сэйдзи, который помог бежать девушке.
Странно, конечно, что Рюгаминэ позвонил именно сейчас, когда о нём зашла речь. Однако ещё удивительнее было другое: откуда у него номер?
А пока у Намиэ в голове крутились эти мысли, голос по-деловому продолжил:
— Понимаете, так уж вышло, что у нас сейчас одна девушка…
Выдержав паузу, собеседник сказал нечто совершенно невероятное. Без малейшего волнения и нервозности, словно приглашая Намиэ на дружеский ужин, голос произнёс:
— Не хотите заключить сделку?
Тот же день, 11 вечера, Икэбукуро
Над улицей Саншайн-60 сгустилась ночь. На все входы и витрины, кроме дверей баров, опустились тяжёлые ставни, а на самой улице даже появились машины, осторожно пробиравшиеся между людей. Улица преобразилась: ей больше не правили пешеходы, как при свете дня.
Прислонившись к фонарному столбу, молодой человек в форме бармена обратился к чернокожему великану:
— Он у меня спросил: «Что такое жизнь, зачем люди живут на свете?» — ну и я избил его до полусмерти. Будь там милая школьница — другой разговор, но мне это сказал парень, который в двадцать лет решил податься в якудза, а потом свалил. Не захотел, значит, на побегушках быть. Это уже преступление.
— Правелно!
— Не, о своём смысле жизни думай сколько хочешь, у меня возражений ноль. Но посторонних-то зачем такими вопросами доставать? А у него зрачки от боли вот такие, и я говорю: «Это твоя жизнь. Можешь жить ради того, чтобы умереть». Правда, этот человек был директором бара, поэтому я теперь думаю: прокололся я знатно, конечно.