Я не помню, как я бежала по незнакомым дворам, как поймала тачку, и, задыхаясь, прокричала свой адрес, как я пришла домой, отключила телефон, села на диван, и, раскачиваясь из стороны в сторону, бубнила на разные лады "что же это такое? что же это такое? что же это такое?".
***
Моя подруга Юля давно предлагала поехать к ее родственникам, но я все отказывалась, по счастью - она позвонила мне перед отъездом - попрощаться, и сильно удивилась, когда я, чуть не плача, стала умолять ее взять меня с собой. На следующий день, я полуживая от пережитых кош-маров, в полночь, я уехала из Москвы в Санкт-Петербург. На две недели.
За две недели в Питере мне стало получше. Происшествие стало ка-заться не столь страшным, я постепенно успокаивалась Так же, как днем не властны ночные страхи, образ Володи бледнел, но все же - мне было не по себе. Дело было не в тех вещах, что я видела в его комнате, де-ло было в том, что было за этими вещами, что наполняло их силой, а меня безграничным ужасом.
Вкратце посвятив подругу, всегда с неодобрением относившуюся к моим астрологическим изыскам, и получив лекцию в стиле: "Я так и знала, что этим закончится!", я решила пойти в церковь.
В небольшой церквушке на окраине Питера, я долго беседовала с молодым батюшкой. Он утешил меня, но велел отказаться от чернокнижия. И предупредил, что сделать это будет непросто.
Я, отстояв службу, и поблагодарив за свое спасение, поехала на Петроградскую сторону, где жили родственники моей Юльки. Почти успокоенная, я приехала в Москву, в конце августа.
***
Дома меня встретили радостно, стали рассказывать новости, я много говорила о Петербурге, о том, как ездили в Павловск, о том, что в Питере все другое, и , что даже кошки там не такие, как Московские:
Продолжая рассказывать, я подошла к окну, и запнулась - во дворе , облокотившись на решетку, стоял Владимир и смотрел на мои окна. Я, как ужаленная, задернула занавеску.
Значит, все продолжается.
Он звонил мне каждый день - я бросала трубку. Он подкарауливал меня на улице, и внезапно хватал за руку, тащил в подворотню, так что сердце мое заходилось от страха и готово было выпрыгнуть и скакать по асфальту. Я отбивалась, царапалась, кусалась, кричала: "Оставь меня!" Он больно выворачивал мне руки прижимал меня к стене, вставляя мне колено между ног, горячо шептал: "Давай поговорим. Куда же ты рвешься? Ты все неправильно поняла. В этом нет ничего плохого."
Сдавленно спросила: "Ах, ничего плохого? А зачем же ты кук-лу:так?", укусила его, вырвалась и убежала. Воспоминание о кукле было самым мучительным. Было столько злости и ненависти в этом осквернении человеческого образа, что я чувствовала приступы физиче-ской боли, вспоминая ее заломленные руки, истерзанное тело и взгляд стеклянных глаз.
"Мы созданы друг для друга. У тебя есть сила, и будем вместе. Я смотрел на Таро - они мне сказали, что мы должны быть вместе, и только с тобой я смогу сделать, то, что я хотел! Ты сможешь делать, то, что никто не умеет, все , что хочешь, всех подчинишь своей воле" и прочий бред. Потом, видя что мысли о мировом господстве меня не увлекают, сменил репертуар: " Я же люблю тебя. Ты же моя первая женщина - мы навеки связаны. Ты так красива. Твои глаза снятся мне каждую ночь. Я хочу тебя, я тебя желаю. Я знаю, ты притворяешься, но ты тоже обожаешь меня. Я же вижу, тебе нравятся такие , как я!" Это все наговаривалось мне автоответчик, присылалось в письмах, закидывалось мне вместе с камушками в форточку, шепталось, когда ему удавалось меня поймать во дворе.
Исчерпав способы физического воздействия, он принялся за магию, и тут я узнала, что значит поговорка "из огня , да в полымя". Он являлся мне в снах, по большей части, эроти-ческих, он постоянно мерещился мне на улицах, на что я, следуя другому народному совету, постоянно кре-стилась, его лицо вдруг очень четко, возникало в моем сознании, словно в мой мозг вставляли диапозитив с его портретом, и я никак не могла отвязаться от этого, все же, прекрасного образа. У меня были галлюцина-ции его запаха, его голоса -я периодически слышала его голос, зовущий меня по имени; его прикосновений - вдруг кто-то словно клал руку мне на грудь, или я чувствовала, что кто-то коснулся моих волос.
В сентябрьскую ночь накануне моего дня рождения, я проснулась от ощущения сжимающих меня объятий, причем, сила обнимающих меня "рук" постепенно усиливалась, и в какой-то момент, я поняла, что вот-вот я не смогу дышать. Я попыталась крикнуть, но по законам жанра horror movies, из горла вылетел только слабый стон, к счастью - в комнату, вбежала моя любимая собака лайка по прозвищу Амудсен, и громко гавкнула. "Объятия" разжались - я с трудом протянула скованные страшной слабостью пальцы к кнопке при кроватной лампы, загорелся свет. Утром я очнулась, от сильной головной боли. Кроме того, меня било в лихорадке. Матушка, измерила температуру, охнула, вызвала врача.