Я озадаченно посмотрела на мальчишку. Опять издевается? Нет… Ос сидел, обхватив худые коленки тонкими ручками и упершись подбородком в них, исподлобья смотрел на меня.
— Тебе — прогулочки, а мы беспокойся тут за тебя… — добавил он как-то очень по-взрослому.
Я перевела взгляд на гемму Лоя. Тот улыбнулся и, кивнув головой, словно говоря, что, мол, иди, не беспокойся ни о чем, ответил Осу:
— А мы с тобой, Ос, ждать будем О… Легко возвращаться, сынок, когда тебя кто-нибудь ждет.
Я же спросила Оса:
— Что же это за страшилка такая, Ос, зет триста пятьдесят один? Название у нее больно странное, как у машины какой-нибудь… — добавила я, посмотрев на гемму.
— Ошкуровская штуковина… — ответил улла, — иногда их подолгу не видать, а то как повылазят отовсюду…
— Железная сороконожка! — Ос выпрямился, глаза его загорелись, — я видел, как от одной отделяется еще одна, и еще, и еще!.. Их множество, где сороконожка проползет по живому, там будет кровь… А еще они плюются огнем!
Гемма кивал головой.
— Да, Ос, да… но… — сказал он, — теперь Ошкур никогда больше не придет к нам.
Ос упрямо замотал головой и посмотрел на меня.
— Если встретится тебе зет триста пятьдесят один, что будешь делать? — хитро прищурившись, спросил он.
Я улыбнулась.
— Вот тебя и спрошу, Ос… Что делать мне в этом случае?
Мальчишка серьезно насупился и, немного помолчав, ответил:
— Зря на рожон не лезь. Это раз…
Я видела, как гемма Лой, сидя у теплой печки, покашливал довольно в кулак, а мальчик очень важно продолжил:
— Если увидела малУю зеточку, она ростом с белку, надо сжечь ее…
— Как же я сожгу ее? — мне нравилось говорить с Оськой, он отвечал всегда очень обстоятельно, не любил, когда его прерывают или указывают на неправоту, и словно по обоюдному уговору, мы с ним больше не заговаривали на тему того первого неприятного спора.
Тут он хмыкнул и, дернув худым плечиком, ответил:
— Не может быть, чтобы ты этого не умела… — и добавил, — у тебя же флейта! А в Уллаеле записано, что Хозяйка флейты может все… ну или почти все…
Я опять недоверчиво покосилась на гемму Лоя. Старый улла дремал, прислонившись спиной к печке.
— Что же это за Уллаела? Может быть это сборник анекдотов, а ты им веришь, Ос?
Ос недовольно вскинулся:
— Уллаеле — книга преданий, а про какие э… энэкдоты ты говоришь, я не знаю и знать не хочу! — выкрикнул он, и я поняла, что ляпнула что-то не то.
— Не кипятись, Ос! — выставив руку ладонью вперед, проговорила примирительно я. — Вот бы мне почитать Уллаеле, а анекдоты — это просто смешные истории.
По стеклу вновь забарабанил дождь, и я, подумав, что с прогулкой лучше подождать, села на кровать рядом с Осом, привалившись к ее высокой спинке, и посмотрела в окно. С этой стороны лес подступал совсем близко к стене дома Лоя.
— Рассказывай, Ос… — сказала я, — опять зарядил дождь, а в такую погоду особенно хорошо сидеть в теплом доме у печи и слушать удивительные истории. — К тому же я совсем ничего о себе не знаю, а ты говоришь, там было что-то про меня…
Ос обернулся. В его небольших серых глазах заблестел озорной огонек.
— Так уж ничего не знаешь?.. — с сомнением проговорил он.
— Про себя в моем мире я знаю побольше, а про себя в вашем мире узнаю только вот так — случайно, — улыбнулась я, — а ведь по всем раскладам в вашем мире ничего про меня и не должно быть, а вот поди ж ты…
Ос поерзал на месте. И опять оглянувшись на меня, сказал:
— Уллаеле есть только у старой Висы. Она живет за Кривым оврагом. Но я не смогу проводить тебя к ней, — и хмуро прибавил, — ноги меня слушаются все меньше…
— А ты ведь молодец, Ос, — тихо сказала я.
— Это почему же? — спросил он, не оборачиваясь.
— Не ноешь потому что… — ответила я.
Мальчик молчал.
— В тот первый день, — говорила я, глядя на его светлый с нежными кудряшками русых волос затылок, — я подумала, что ты нытик, я ошиблась, Ос, прости меня…
Голова его дернулась, и он резко обернулся ко мне. Его глаза испытующе смотрели мне в лицо, ожидая насмешки. Через секунду взгляд его стал растерянным, и он улыбнулся. Улыбнулся беспомощно.
— Хочешь, мы вместе пойдем к старой Висе? Сейчас кончится дождь, и пойдем… — говорила я.
А Ос опять взглянул на меня недоверчиво. И горько усмехнулся.
— Я понесу тебя…
— Ясное дело! — пожал плечами он и буркнул, — как маленького…
— В рюкзаке…
Увидев, что он не понимает меня, я пояснила:
— Такой мешок, надевается на плечи… Очень удобно, и руки свободные… — осторожно говорила я, а сама смотрела, как он сидит, отвернувшись, — плюнь на то, что подумают об этом другие, ты не представляешь, как мало они о нас думают… Хочешь пойти со мной, Ос?