— Давайте, я вам помогу все принести сюда, Брукбузельда.
Та, принявшись быстро снимать белые чехлы с кресел и диванов, стоявших вдоль стен, удивленно на меня посмотрела и согласилась:
— Пойдем, пусть мой славный принц спит, — проговорила она, поглядывая на него, свернувшегося клубочком посреди огромной кровати, — видимо, придется мне отдать молоко кошкам…
— И молоко, Брукбузельда, принеси Сато, Сато любит молоко больше, чем ленивые кошки… — опять проскрипел деревянно клоун.
Брукбузельда рассмеялась и, забрав узел с пыльными чехлами, махнула мне рукой и добавила вслух:
— Только сначала схожу, напою белого олененка в конюшне, Никитари вчера из леса привел, маленький такой, славный и на лбу рыжее пятнышко, как солнышко…
В этот раз гнусливый клоун промолчал, а голова Мильки слегка повернулась в нашу сторону.
— Ну, пошли, О, кормить мужчин…
— И я… — Милька подскочил мигом, — и я пойду кормить мужчин…
— Нет, Милиен, лучше ты пойдешь кормить олененка, — засмеялась я, беря его привычно за руку.
Брукбузельда погасила огонь, махнув рукой в сторону светильника и едва шевельнув губами…
Мне же оставалось лишь смотреть и удивляться этим удивительным событиям, разворачивающимся на моих глазах, и надеяться, что когда-нибудь все вопросы мои найдут ответы, и я найду свое место в этом мире, или найду выход из него. Но этого мне хотелось все меньше и меньше…
3
Спустившись вниз по лестнице, и войдя в открытую дверь под ней, мы оказались в большой, жарко натопленной кухне. На выбеленных стенах были развешены большие сковороды, половники… Вдоль правой стены стояли два буфета с посудой, посредине — стол, заваленный овощами, тут же рядом с овощами было блюдо внушительных размеров, накрытое белоснежной салфеткой с вышитыми на ней золотыми вензелями… Сладкий дух свежей выпечки заставил меня вспомнить, что я ужасно голодна. А жарящееся на сковороде щедрыми ломтями мясо заставило заскулить жалобно мой желудок.
— Да здесь еще конь не валялся! — воскликнула хозяйственная Брукбузельда, отправляя тюк с бельем во встроенный возле двери в стену шкаф. Тюк ухнул, судя по звуку куда-то вниз, слышно было, как он еще пару секунд летел и глухо ударялся о стенки и, наконец, приземлился где-то в неведомых для меня недрах замка.
Никитари сидел на маленьком деревянном стульчике у большой печи и подкладывал дрова в топку. Блики огня весело плясали на его лице, глаза щурились, глядя на пламя… Милька, подойдя к нему, взобрался на колени, и затих, подперев щеку рукой. Никитари, обнял его и обернулся к нам и, также умиротворенно щурясь, ответил:
— Мясо, Брукбузельдочка, жарится… Чего тебе еще желать, кошечка моя? Да брось ты эту кастрюлю, опять за свои овощи принялась… — он говорил лениво, разморившись от огня и спокойствия, — овощами твоими только мясо портить… И хлеба не надо…
Брукбузельда деловито расхаживала по кухне, брала какие-то кастрюли, мыла морковь и картофель, перебирала лук, укроп и петрушку, продолжая при этом ворчать о мужской недальновидности, что мяса всегда мало, что надо подрезать и хлеба, и похлебку сварить… Но ее никто не слушал…
Не зная, чем могу помочь хозяйке, я принялась разбирать завал на столе. Спрашивая у Брукбузельды, что, куда положить, раскладывала овощи по корзинам и уносила их в кладовку. А Брукбузельда, уже позабыв о мужской недальновидности, счастливо рассмеялась:
— Мы же тут, О, совсем одни с Никитари, как сычи жили… Если бы не принц Харзиен, ох, глупая голова, я все его по-старинке, принцем величаю…
— И правильно делаешь, Брукбузельда, — неожиданно ответил ей дьюри, когда он появился на кухне, я не заметила, — король без короны и королевства это пустой звук…
Харзиен теперь стоял рядом со мной. Едва оказавшись возле стола, он откинул салфетку с блюда и, выбрав самую большую и аппетитную ватрушку, отхватил от нее добрую половину. Нарезая хлеб, я искоса разглядывала его.
Как можно объяснить, отчего тот или другой человек начинает нравиться тебе? Видимо, что-то совпадает… Вдруг, понимаешь, что даже паузы в предложениях делаешь с ним в одном и том же месте… И взгляды, коснувшись друг друга, не бегут быстрее прочь, заменяя случайное прикосновение дурацкой улыбкой, а словно проходят насквозь, выжигая горячую дорожку в тебе… и ты начинаешь приглядываться к тому, кто вызвал это странное ощущение…