– Какая поддержка?! «Писатель поделился с нами любимыми местами для летнего отдыха» и «писатель рассказал, почему не заводит собаку»? Эти заметки, безусловно, носят литературный характер. Или, ты думаешь, будут другие? Надергай ему цитат из фейсбука, заголовки он сам придумает. Какие – уже было замечено выше, – примирительно улыбаюсь я, подмигиваю и отворачиваюсь к зеркалу.
Через сколько-то там минут я должен начать встречу с прессой, предпоследнюю, в рамках промотура моей новой книги «Кости», или «Touring the Bones», как я ее сам называю во время общения с журналистами. Называю из тщеславия, точнее, из дешевой попытки походить на интернациональную звезду (привет любимым Depeche Mode и Touring the Angels).
Справедливости ради стоит отметить, что промотур в самом деле имеет мелкую претензию на то, чтобы быть «интернациональным». Книгу купили немцы, и все началось в Берлине, с чтений перед аудиторией в сорок человек (тридцать ностальгирующих эмигрантов, три представителя немецкого издателя и семь собственно немецких читателей, помятых интеллектуалов, видимо, до сих пор живущих в парадигме рухнувшей стены и моды на литературу из «советского» блока).
Сегодняшний диалог происходит в гримерке, наскоро сооруженной в кабинете директора книжного магазина. Час назад я прилетел из Питера, где провел последние три дня в надежде отдохнуть, с выключенным телефоном и выключенным сознанием. На мне графитовый костюм, остатки бессонницы, черная футболка с оранжевой надписью «Social Artist» и черные же круги под глазами, которые вот уже пять минут безуспешно пытается замазать несчастная гримерша. Она как синица подныривает мне под руки, стараясь не мешать, пока я курю, пью воду, говорю, параллельно листая ленту новостей в телефоне. В общем, мешаю ей работать.
В общем, я мешаю работать всем, кто меня окружает. Так было в Казани, Ростове, Нижнем Новгороде, Ярославле, Кельне, Берлине, Франкфурте, Лейпциге. (Нет, в Лейпциге не было. Там я просто нажрался, заперся в номере и провалил чтения.)
Больше всех досталось представительнице издательства Жанне. Несмотря на то что мы работаем с ней второй год, это был ее первый читательский тур со мной. Незаметная, типичная офисная мышь, увлеченная только своей работой. Исполнительная до тошноты. Всегда и везде читающая. Книги, рукописи, журнальные статьи. Все, что содержит буквы.
Конечно же, она представляла это себе совсем иначе. Близкое знакомство с автором, его друзьями – людьми из богемной тусовки: журналистами, критиками, дизайнерами, художниками, заграничными писателями. Веселые посиделки, в середине тура – долгие ужины. Разговоры о литературе, смысле жизни, состоянии общества, любви наконец. Возможно, прогулки по ночным немецким городам, в одной из которых он рассказывает тебе о замысле своей новой книги.
В реальности все было несколько иначе. Друзьями писателя, теми самыми «людьми из богемной тусовки», оказались мрази со спитыми лицами, прокуренными пальцами и ничего не выражающими глазами. Почти всегда одинаково выглядящие. Они появлялись в каждом городе, одетые в стертые джинсы и сношенные кеды. В не снимаемых даже ночью солнцезащитных очках или капюшонах черных худи, скрывающих непромытые волосы. Появлялись всегда в одно и то же время – за десять минут до конца автограф-сессий – и сидели в зале, осматриваясь по сторонам, как уголовники. Обычно с собой они приводили девиц, одетых как откровенно дешевые проститутки (а писатель слыл человеком эстетских привычек в одежде, напитках и женщинах). Девицы срывались курить на улицу через пару минут после появления в зале.
Завидев друзей, писатель начинал ерзать на стуле, ускорял речь и раздачу автографов и после окончания мероприятия спешил к ним. Встреча всегда проходила странным образом: без объятий или рукопожатий, свойственных людям, которые друг друга давно не видели, без разговоров или перекуров на улице – они приветствовали друг друга кивком головы и уходили в ночь.
«Веселые посиделки» были всего один раз. Утром, в холле гостиницы, Жанна оказалась в обществе писателя и его друзей за завтраком, в течение которого компанией из пяти человек в темных очках не было сказано ни одного слова, кроме «привет». Эти пятеро литрами пили воду и апельсиновый сок и изредка глупо хихикали, показывая друг другу картинки на экранах айфонов.
В Кельне представитель немецкого издательства заметил Жанне, что у писателя die seltsamen freunde[1], которые выглядят, как drogensüchtige[2]. Вероятно потому, что они и есть самые что ни на есть конченые drogensüchtige.