«То, что я поведал тебе, – ответил Шестой патриарх, – вовсе не тайна. Если ты постигнешь свой изначальный облик, тайна всегда будет с тобой».
Хуэймин сказал: «Хотя я много лет учился у Хуанмэя, я не смог уразуметь свой облик. Ныне же я, получив от вас наставление, уподобился человеку, который пьет воду и сам знает, холодная она или теплая. Могу ли я назвать вас своим учителем?»
«Мы оба ученики Хуанмэя, – ответил Шестой патриарх, – но ты должен ценить то, чего достиг сам».
Комментарий Мумона. Шестой патриарх, можно сказать, по-матерински заботился о семье, попавшей в беду. Он снял с плода кожуру, вынул из него косточку и положил его ученику в рот. Тому оставалось только проглотить его.
Такое не опишешь, не нарисуешь,
Не восславишь и не сможешь испытать.
Изначальный облик ни в чем не прячется,
Даже если исчезнет весь мир, он не прейдет.
Один монах спросил наставника Фэнъаня: «Ни словом, ни молчанием не выразить смысла бытия. Как же поведать истину?»
Фэнъань ответил: «Мне все видится весна на южном берегу Янцзы. Стайки птиц щебечут среди ароматных цветов».
Комментарий Мумона. Поучения Фэнъаня подобны вспышкам молний, освещающим путнику дорогу. Зачем же прибег он к словам человека, жившего прежде него? Если вы поймете их смысл, вы пойдете своим собственным путем. Тогда, перестав говорить о самадхи, вы выразите истину в одной фразе.
Не раз лишая заветной строки,
Он высказал истину чужими словами.
Если бы он болтал так и дальше,
Он бы вконец всех запутал.
Наставнику Яншаню приснилось, что он попал в царство Майтрейи и сидел там на третьем сиденье. Вдруг один святой объявил: «Сегодня проповедь прочтет тот, кто сидит на третьем сиденье». Яншань выхватил у святого посох и сказал: «Истина Махаяны вне четырех тезисов и сотни отрицаний. Внемлите же! Внемлите же!»
Комментарий Мумона. Была ли это проповедь или нет? Если откроешь рот – солжешь. Если промолчишь, тоже погубишь истину. А тот, кто не говорит и не молчит, будет еще в тысячу раз дальше от правды.
Белым днем, под голубым небом
Он во сне ведет речь о сне.
Чудовище из чудовищ,
Он хотел обмануть всех вокруг.
Фаянь, настоятель монастыря Цинлян, перед началом проповеди приказал поднять бамбуковый занавес у входа в зал. Два монаха принялись его сворачивать. Фаянь сказал, указав на монахов: «Один из них прав, другой ошибается».
Комментарий Мумона. Кто в постижении истины прав, а кто ошибается? Тот, кто может взглянуть на это одним глазом мудрости, поймет, где дал промах настоятель монастыря Цинлян. Но даже если это случится, не вздумайте искать меру правоты и заблуждения.
Когда поднят занавес, открывается чистое небо,
Но небеса не стараются угодить нашей школе.
Не спорь с небесами и не пытайся им подражать,
Скройся там, куда не проникает ни одно влияние.
Один монах спросил Наньцюаня: «Существует ли истина, которой никто прежде не учил?»
«Да, существует», – сказал Наньцюань.
«Что это за истина?» – вновь спросил монах.
Наньцюань ответил: «Не это сознание, не этот Будда, не эти вещи».
Комментарий Мумона. Отвечая на один вопрос, Наньцюань растратил все свое состояние. Какая непомерная расточительность!
Своей словоохотливостью Наньцюань все испортил.
В безмолвии скрывается подлинная заслуга.
Даже если высохнут все моря,
Слова не приведут к настоящему пониманию.
Когда Дэшань пришел за наставлениями к Лунтаню, они беседовали до глубокой ночи. Наконец Лунтань сказал: «Уже поздно. Что ты не уходишь?» Приподняв полог, Дэшань вы лянул наружу и увидел, что вокруг было темным-темно. «На улице совсем темно», – сказал он. Лунтань зажег для него свечу, но едва Дэшань взял свечу в руки, как Лунтань задул ее. В этот момент Дэшань постиг истину.
«Что же ты понял?» – спросил Лунтань.
«Отныне я не буду сомневаться в правдивости слов старых учителей», – сказал Дэшань.
На следующий день во время проповеди Лунтань сказал монахам: «Среди вас есть один человек. Его зубы – как кончики мечей, торчащие из дерева. Его рот – как чаша, наполненная кровью. Если ударить его палкой, он даже не оглянется. Когда-нибудь он дойдет до вершины горы и вознесет туда светоч моего учения».