Он издал недоверчивое ворчание.
– Вряд ли они смогут заставить меня убить вас, – подчеркнула я.
– Наоборот, допуская, что ты окажешься Зорей, я могу придумать несколько способов, которыми они смогут принудить тебя сделать именно это, но если ты желаешь упорствовать в надежде, что твое незнание защитит тебя, пусть так и будет. А что это ты сейчас делаешь?
– Вот что пришло мне в голову после твоих слов. – В то время как он говорил, я нащупывала к нему путь вдоль стены, становясь рядом на колени. – Ты сказал что проголодался. Когда ты ел последний раз?
Его голос прозвучал с несколько грубой ноткой.
– Ты должна знать, ты же там была.
– Ты имеешь в виду прошлой ночью? Неудивительно, что ты голоден. Здесь, возьми мою руку.
Я протянула руку примерно в направлении его лица. Его голова столкнулась с моим подношением.
– Все равно, что бы ты обо мне ни думала, я не каннибал.
– Не упрямься. Ты очень хорошо понимаешь, я предлагаю тебе глоточек Винишка Пия, а не закусить моей рукой.
– Я не нуждаюсь в твоей крови, – сказал он голосом, который продолжал изобиловать суровостью.
Голод повис в воздухе, как плотный багровый туман.
– Да, не нуждаешься. Но взгляни на это с другой стороны – ты будешь слабее, если не сделаешь этого, и если честно, я бы предпочла, чтобы ты был полон сил, когда мы должны будем иметь дело с Кристьяной, особенно, если ритуал провалится. У этой женщины не все в порядке с головой.
Он хрюкнул, соглашаясь.
– Так что кончай упрямиться и поешь. Я позавтракала, ты – нет. Ешь.
Я пихнула запястье в направлении его лица.
– Я не люблю пить из запястья, – пробормотал он. – Это такое клише.
– О, во имя Господа… прекрасно. – Я отбуксировала себя на его колени и села вполоборота к нему, позволяя достать внутреннюю верхнюю часть моей руки. – Лучше?
Его дыхание опалило мою руку, посылая крохотные уколы удовольствия вдоль моей спины и живота.
– Не думаю, что это было бы мудро, – сказал он, его голос звучал странно глухо.
Я не смогла удержаться. Я склонилась к нему, его локоны чуть коснулись моего рта. Слабый дымный запах, что, казалось, принадлежал исключительно ему, просочится в мои поры, заставляя мой живот напрячься в ожидании.
– Все в порядке, Кристофф. Я не против покормить тебя, я в самом деле ничего не имею против.
– Ты же знаешь, что случилось в последний раз, – предупредил он, его голос становился все более и более хриплым. Я услышала, как он сглотнул. – Я говорил тебе раньше, что для Темного акт питания может быть возбуждающим.
– Ты же сказал, что должно быть взаимное влечение. – Мое сердце стучало как сумасшедшее. Я знала, что должна была остановиться, знала, что должна отступить в самый дальний угол крошечной камеры и позволить ему остаться голодным. Знала, что то, что он сказал было абсолютной правдой – мало того доказательство этого росло около моего правого бедра, и у меня звенело в ушах только от его близости. Аромат и ощущение его заполнили мой разум, и более чем что-либо я хотела вкусить его, хотела, что бы он вкусил меня.
– Да. – Его голос заставил меня затрепетать.
– Все в порядке, – повторила я, слишком пораженная ощущениями, чтобы прислушаться к своему здравому смыслу.
– Алек… – сказал он, задыхаясь от задержки.
– Не думаю, что мы с Алеком предназначены друг другу, – сказала я, с удивлением понимая, что сказала правду. Это была мечта, приятная, соблазнительная, но, все же, только мечта.
– Если ты его Возлюбленная, твоя кровь будет ядовита для меня, – пробормотал Кристофф у моей руки, его губы приласкали, вдруг ставшую чувствительной, плоть.
– Мы не узнаем до тех пор, пока ты не попробуешь, – прошептала я в его волосы, неспособная удержаться, чтобы не прижаться легким поцелуем к верхушке его уха. Я двинулась на его коленях так, чтобы оседлать его ноги, расстегивая несколько верхних пуговиц на своей блузке так, чтобы она, осев, распахнулась. – Если это случится, мы получим ответ, и остановимся. Если я Возлюбленная Алека… ладно, то я и буду с этим разбираться.
– Он убьет меня за это, – хрипло сказал Кристофф, когда я выгнула спину. Его голова опустила вниз, процеловывая горячую дорожку вдоль верхнего края моей груди. Он остановился на мгновение, его дыхание стало чаще, когда я стянула рубашку прочь и потянулась назад, расстегивая лифчик, стон его удовольствия эхом отозвался во мне, когда его рот снова опустился. – Ну и черт с ним. Твой вкус слишком хорош…
– Слишком много разговоров, маловато укусов, – сказала я, беспокойно двигаясь на нем. Я хотела большего, хотела его внутри себя, хотела, чтобы он пил из меня, хотела, разделить это изумительное ощущение, что было у нас прежде, когда он кормился на мне.
Он процеловал тропинку к моему плечу, сместился немного вниз к верхней части руки, его язык вырисовывал горячее клеймо на моей плоти.
– Ты уверена? – спросил он, его голос звучал так же рвано, как и его дыхание на закрытом ртом месте.
Я подумала об Алеке, запертом в подобной комнате, всего лишь в нескольких ярдах от нас, подумала о том, что он значит для меня, и что я, по-видимому, значу для него. Я подумала о том, как он заставил меня почувствовать себя нужной, окруженной заботой, даже любимой. Кристофф не хотел меня, не хотел от меня ничего кроме удовлетворения сексуального зуда, который мы, казалось, разделяли, и он, конечно же, не нуждался во мне. Он был связан своим горем, и я подозревала, что просто исполняла роль физического облегчения, и все же, я чувствовала близость к нему, а не к человеку, с которым могла бы, пожалуй, провести оставшуюся часть своей жизни как его Возлюбленная. Я подумала обо всем этом между биениями своего сердца, обвивая руки вокруг его головы.
– Уверена.
Боль была мимолетной, мгновенное ощущение жжения, которое быстро ушло, сметенное удовольствием. Кристофф застонав, присосался глубже, чувства скрутили меня в напряжении сильнее, чем я уже была. Двигаясь на нем, желая его прикосновений, безразличная ко всему, кроме ощущений, что распространялись во мне волнами.
– Пия…
Его язык погладил место на моей руке.
Я почувствовала в нем нужду, нужду не только в моей крови, но и в том, на что, тотчас же, ответило мое тело. Я была на взводе сильнее, чем часовой механизм, и чувствовала, что могу взорваться в любую секунду.
– Ладно, я первая, – сказала я, соскользнув с его ног, находя пряжку ремня и молнию. Он немного приподнял бедра, пока я, издавая неистовые звуки, боролась с первым. Наконец, добравшись до молнии, я расстегнула ее, ни мало не удивленная, обнаружив его горячим и явно столь же возбужденным, как и сама. Я держала его в своих руках, упиваясь беззастенчивыми стонами наслаждения, рвущимися из его горла от моих прикосновений.
Иная потребность вспыхнула во мне, та, которую я не могла не облегчить, не признать. Он издал мучительный вскрик, когда я слезла с его колен, но тот быстро сменился невразумительным урчанием, когда я встала на колени и для пробы взяла его в рот, ощущения затопили мой мозг восхищенными образами, что вытеснили все другие мысли.
Все, кроме одной – я использовала его для своего собственного удовлетворения прошлой ночью, эгоистично использовала его, хотя и знала, что он все еще оплакивает свою утраченную возлюбленную. Я не сделаю этого снова.
– Пия, не думаю, что сдержусь, если ты продолжишь делать это, – предупредил он, хриплость его голоса, скользнула по мне, как бархат по обнаженной коже.
– Я хочу подарить тебе наслаждение, Кристофф, – пробормотала я у основания его члена, устанавливая ритм, в котором двигались его бедра, со все ускоряющимся темпом. – Чтобы отблагодарить тебя за то, что ты дал мне прошлой ночью.
Он с силой всосал в себя воздух, когда я позволила своему языку обвести нижнюю чувствительную часть его члена, мускулы его бедер напряглись, как каменные под моими руками.
– Остановись, – вскрикнул он, его ноги напряглись. – Черт подери, хотел бы я, чтобы мои руки были свободны. Ты не должна благодарить меня. Мы доставили удовольствие друг другу, и сделаем это снова.