Ткань упала вниз, обнажая грудь в обрамлении кремового бесшовного лифчика, который она носила на тренировки. Девушка на миг пожалела, что не надела кружевной комплект, который купила, гуляя по «моллу» с подругой. Спонтанная покупка. Но по закону подлости сегодня на ней простое белье без изысков.
Золотов замер, изучая конструкцию. Хм, застегивается спереди. Очень удобно. Щелчок – и лифчик долой. А там…
Все было так, как в том самом сне. Или в ту предновогоднюю ночь, только лучше. Он никогда не думал, что так бывает в реальности. Совершенство.
Маша ахнула, когда он горячими ладонями коснулся ее кожи, погладил плечи и вдруг, как в чашу, заключил грудь в ладони.
– Иван?
Он не ответил. Наклонившись, он поцеловал ее там, в ложбинку декольте. У девушки все сжалось внутри от этого странного, нового, пронзительного чувства. Между ног то ли боль, то ли сладость. И еще непривычное томление.
– Я…
Кажется, она хотела что-то сказать, но забыла, что именно, потому что мужчина все так же бережно опрокинул ее на простыни и наклонился над ней, глядя глаза в глаза.
– Можно? – спросил он.
Она, лишившись дара речи, молча кивнула. Мужчина целовал, целовал ее, и она уплывала куда-то далеко-далеко, где остались только она и он. Золотов осторожно стащил топик у нее через голову. Маша послушно подняла руки, когда он это сделал. Большая мужская рука накрыла заветный треугольник между бедер. Только тонкая ткань трусиков отделяла его от цели.
– Я сниму?
Маша кивнула и на миг зажмурилась. Ну вот, больше нет секретов. Он видел ее всю. Она не стыдилась, просто отчаянно стеснялась. Еще подумала, вдруг ему не понравится то, что он видит перед собой. Собравшись с духом, посмотрела на него и, к своей радости, убедилась, что очень даже нравится. Мужчина жадно, в странном нетерпении смотрел на нее.
И снова целовал, только уже не в грудь, а в живот, заставляя ее напрячься в ожидании. По коже пробежали мурашки, а между ног вдруг так сильно сжалось, что она слабо застонала от нетерпения. Хотелось, чтобы он продолжил, и страшно не хотелось, чтобы останавливался. Девушка решила идти до конца, и будь что будет.
Золотов тоже не хотел останавливаться. Он, привыкший все держать под контролем, всегда владеющий ситуацией, вдруг спасовал перед этой непредсказуемой, неизвестной переменной по имени Мария Круглова. Все его привычки, все жизненные установки рассыпались и исчезали под напором страсти.
Она была… красивой. Непривычно красивой. Просто совершенство – земное, пышное, роскошное и бесконечно соблазнительное. Хотелось зарыться лицом в ее шикарную высокую грудь, погрузиться между ног, овладеть и остаться там навсегда. В паху все окаменело от желания. Он был более чем готов.
А она – нет. Вроде бы согласилась, но, тронув ее внизу, Золотов убедился, что ей далеко до того момента, когда она легко примет его далеко немаленький размер. Придется сдерживаться, а он этого не любил, предпочитая жесткую езду без правил. В сексе он всегда себя отпускал, не забывая, впрочем, о партнерше.
– Сейчас… Погоди.
Он, приготовившись, быстро распечатал пакетик из фольги и раскатал «защиту». И тут же почувствовал, как Маша еще сильнее напряглась. Да что такое? Хотелось, чтобы она расслабилась, и мужчина попытался помочь ей. Вроде, подействовало. Стонет и выгибается при каждом движении пальцев, становится влажной и шелковистой, подается навстречу, смотрит уже без прежней стеснительности. Губы слегка приоткрылись, показав жемчужные зубки, и девушка часто-часто, поверхностно задышала.
Золотов оторвался на миг, не дав ей кончить раньше времени от своих рук, и устроился между бедер девушки. Он поцеловал ее, а потом плавно, мощно двинулся вперед… и застыл. Ничего не получалось. Вроде, вошел, но дальше стоп. Маша дернулась, ахнула и сжалась так сильно, что он чуть не кончил с одного толчка. Она была такой узкой! Облегала его, как перчатка, сжимала и почему-то отталкивала, упираясь ладонями в грудь.
– Что? – удивился он. – Больно?
Маша все так же молча кивнула, прекратив вырываться. И тут до Золотова дошло.
– Ох, Маш. Первый раз, да?
Снова кивает, как китайский болванчик. Она в тот миг думала только о том, чтобы он с нее слез. Было тяжело, влажно, болезненно и ужасно неловко. Во-первых, потому что все оказалось не так, как она представляла. Во-вторых, потому что он узнал. Господи! Ну, узнал, узнал… Можно подумать, такой позор быть девственницей в ее возрасте. А вообще да. По нашим временам лучше об этом никому не говорить, а то покрутят пальцем у виска: что это с ней не так? Все перевернулось с ног на голову.