– Надо так надо, – подошел он к ней сзади и, нагнувшись, поцеловал в шею.
Ей стало щекотно, и она тихо фыркнула от смеха. Развернувшись, молодая женщина поймала его губы своими. Стало не до выяснения, кто тут прав.
– Погоди хотя бы месяц-полтора, – сказал он, размышляя, не нанять ли ей охранника. – Сейчас еще рано. Ты еще не восстановилась.
– Да я просто заранее сказала, – улыбнулась она.
– А с кем детей оставить?
– Брат посидит.
***
Маша уныло брела домой. Решила прогуляться пешком, чего обычно не делала. Вообще-то у нее был проездной. Энергия в конце дня кончалась, батарейки пустели, и хотелось проехать четыре остановки, закрыв глаза и ни о чем не думая.
Но сегодня она изменила своему обыкновению. В сумочке грела душу трудовая книжка. Запись, сделанная четким почерком Нины Федоровны, гласила, что она уволена по соглашению сторон. Внутри – сложенная вчетверо отличная характеристика и копия приказа об увольнении за подписью зама. Супер!!!
Получается, неделю она кочевряжилась зря, задарма. Уволили первым октября. Но оно того стоило. Документы не испорчены, можно начать жизнь с чистого листа. Завтра же встанет на учет в центре занятости и начнет шерстить сайты в поисках работы. За этот месяц все банковские взносы и квартплата уплачены, а вот что будет в следующем месяце – неизвестно.
Жизнь приобретала неясные и расплывчатые перспективы. Однако впервые за долгое время Маша чувствовала, что поступает правильно.
Тетя Тоня бы ее одобрила, если бы еще была жива. Единственный близкий ей человек! Она заменила Маше мать; последняя улетела в поисках лучшей доли в Москву, выскочила там замуж, да так и осталась. Внебрачная дочь, которую она нагуляла в шестнадцать лет, была ей не нужна, так что воспитывала ее бездетная тетка. И было все хорошо до тех пор, пока она не умерла, не оставив завещания. Ее не стало шесть лет назад.
Тут же нарисовался родной брат покойной, Машин родной дядя, которого она до этого ни разу не видела. Не поленился, прилетел из Краснодара. Он отжал половину тетиной «однушки», и пришлось ее продать. Так девчонка в двадцать шесть лет осталась на улице.
Деньги с продажи остались, и она купила однокомнатную квартиру с доплатой, рассудив, что лучше так, чем платить за съем. Как заведено, взяла справку о доходах и иные документы на работе, с чего и начались ее мытарства.
Как же теперь быть?
Снежная каша хлюпает под ногами, сапоги, которые еще вчера были вполне себе, вдруг начинают протекать. А замену купить не на что. Еда в холодильнике кончается. Маша мысленно подсчитала расходы и ужаснулась.
Сразу же захотелось чего-нибудь сладенького, чтобы снять стресс. Шоколад обычно помогал лучше всего. Но шоколада под рукой не оказалось, только бутылка с фильтрованной водой.
– Ну, что за дела…
Остановившись на мгновение у фонарного столба, девушка отхлебнула из бутылки. И вдруг услышала позади себя:
– Машка? Круглова, это ты?
Она обернулась и увидела перед собой девушку, в которой не сразу признала бывшую однокурсницу, так сильно та изменилась.
– Катерина! Ты ли это?! – удивленно воскликнула она.
Это же Катька-заучка, Камышина, такой же ботаник, как и она. Они обе заседали на лекциях, которые потом перекатывали прогульщики. Разумеется, за шоколадку или иные блага жизни. И она тогда выглядела иначе. Бледной, рыхлой, сутулой девушкой в очках.
Теперь, наверное, она носила линзы, потому что глаза приобрели какой-то фантастический сапфировый оттенок. Ресницы стали нереально длинными; лицо – узким, похудевшим, впрочем, как и сама Катя. Она потеряла минимум два размера! Губы были полнее, чем помнилось, прыщавая прежде кожа – чистой и смуглой, как будто девушка только что вернулась с курорта.
Но главное, что изменилось – осанка. Девушка больше не сутулилась. Она стояла ровно и несла себя гордо, вернее, преподносила. И одета была со вкусом в черное драповое пальто по фигуре, легинсы и ботильоны. На голове вместо крысиного хвостика – стильная стрижка с рыжими «перьями» и светлыми бликами, примятая беретиком, лихо сдвинутым набок.
– Ох, Кать! Классно выглядишь!!! – невольно восхитилась Маша. – Давно не виделись.
– Это точно. А ты совсем не изменилась, – ответила приятельница.
Сказала просто как факт, не в упрек. Но Мария поняла, что они теперь в разных «весовых категориях». Она по-прежнему носит сорок восьмой с тенденцией к пятидесятому в груди, стягивает волосы в учительский пучок, одевается как сорокалетняя тетка и бледная, как моль, потому что не выезжала никуда уже третий год.
– Как дела, чем занимаешься? – спросила она из вежливости и приготовилась услышать рассказ о сказочной жизни.