Оскай отставил свой бокал.
— Меня заинтересовал этот делегат. Странное дело. Разве не могли они ограничиться сообщениями?
— Боюсь, что нет, — тяжело вздохнул Кутрубис. Меторианский метаболизм основывался на газе, а не на жидкости, как у форм жизни, изначально развившихся в водных океанах. Эквивалентом клетки у них служил газовый мешочек. Любая коммуникация предусматривала обмен молекулами газа, кодирующими то или иное утверждение. — Меторианцы облекают друг дружку газовыми выделениями. Они требуют личной близости, иначе это не считается. Они настаивают, чтобы и мы вели с ними переговоры в той же манере, когда изредка появляется нужда. Вероятно, им психологически некомфортны привычные нам способы, и они желают убедиться, что мы действительно приняли и поняли сообщение.
— Ну и какие такие газы ты собрался выделять? — изумленно уточнил Рубадайя.
— Это дело наживное.
— С какой стати мы обязаны приспосабливаться под их способы обшения? — задумчиво потер подбородок Рубадайя. — Разве они принципиально превосходят нас технологически? Мне казалось, что газовые мешки, особенно такие большие и неуклюжие, вряд ли рады путешествию в космосе.
— Да, они довольно большие и неуклюжие. И я бы не сказал, что у них технология лучше нашей. Но и не хуже. Они куда старше нас, однако и темпы жизни у них гораздо медленней. Первые несколько миллионов лет их раса даже не имела достаточного представления о твердых предметах. А для перемещений в космосе они прибегают к своеобразному трюку: сжимаются. Газовики это умеют, ты понимаешь. Думаю, им неприятно, но терпимо, иначе корабли меторианцев были бы попросту исполинскими, а они и так вдесятеро крупнее наших.
Голос, прозвучавший у Кутрубиса над ухом, заставил советника занервничать еще больше. Это была паукообразная обезьяна, его пилот.
— Господин советник, они приближаются.
— Ладно, пойдем посмотрим, как они приземлятся, — предложил Рубадайе Кутрубис и встал. — Зрелище, должно быть, впечатлит тебя.
Выйдя наружу, они заметили высоко в небе шарик. Это был посадочный модуль меторианцев. Отстыковавшись от корабля-матки за пределами атмосферы, пузырь стал снижаться и расширяться, позволяя пассажирам раздуться до естественных своих телесных размеров.
Когда модуль опустился на лугу, шарик достиг уже футов ста в диаметре. Постепенно рябившая его поверхность успокоилась, а подбрюшье, напротив, заколыхалось, выпустило какие-то щупальца, вонзило в торф и заякорилось там.
— Пожелай мне удачи, — мрачно произнес Кутрубис.
Его обслуга, слоны и приматы, поспешили подать советнику атмоскаф с газовым генератором, которым Кутрубис вынужден будет воспользоваться внутри сферы. Свита проводила советника в образовавшийся на поверхности сферы проход. Кутрубису казалось, что его заглатывает бледно-оранжевая пасть, внутри которой клубилась красноватая среда, состоявшая из водорода, метана, аммиака и сложных летучих соединений.
Открывшаяся картина озадачивала. Газы внутри сферы непрестанно клубились и вихрились, но причиной тому, по впечатлению Кутрубиса, служило постоянное перемещение меторианца, занимавшего примерно треть доступного объема. Трудно было составить впечатление о внешности чужака; Кутрубису меторианец напомнил зависшую в мутном воздухе исполинскую медузу, окруженную волнистыми полупрозрачными вуалями и волоконцами. Газовые формы жизни, как ему объясняли, настолько хрупки, что человек не может даже коснуться такого существа, не причинив тому значительного ущерба.
Коммуникационный генератор проехал следом за атмоскафом советника и приступил к переговорам, испуская требуемые газообразные соединения. Кутрубиса заверили, что их запах в меторианском восприятии окажется достаточно индивидуальным, необычным и чужеродным, но вместе с тем убедит инопланетянина в коммуницирующем присутствии собеседника.
К счастью, переводом меторианцы занимались сами. Низкий, но мелодичный голос обратился к советнику из неопределенного источника:
— Я делегат, посланный для переговоров с вами.
— Приветствую вас в Диадеме, сердце нашей Империи, — сказал Кутрубис.
— Обычно в подобных визитах не возникает потребности. Наши расы существуют в совершенно различных средах, у нас нет ни интересов, ни поводов для конфликта. Однако мы обитаем в том же пространстве-времени, что и вы. В его сетчатой подструктуре наметился разрыв. Через него нашей аппаратуре открывается Симплекс; мировая вуаль разорвалась, и обнажилась кружевная подкладка.