— Магдалина, я должен с тобой тоже поговорить, — серьезно сказал Иоанн.
— Ревнует, ты смотри-ка! — довольно всплеснула руками бабка Лукерья.
— Восьмой час, — посмотрела я на часы. — Темень-то какая, а тракториста все нет.
После этого демонстративно посмотрела на северо-восток, скосила глаза на сплетницу и с удовлетворением понаблюдала, как ее радость сменяется тревогой. На миг мне ее даже стало жалко.
«Господи, да скажи ты ей, что это кладбище давно уж мертво и неопасно!», — раздраженно велел внутренний голос.
«Да ни за что», — хмыкнула я.
— Ты позвони-ка этой своей Лоре, — жалобно попросила Лукерья. — Где там ее тракторист-то, а?
— Разумно, — согласилась я и набрала номер. Трубку на этот раз схватили неожиданно быстро. — Лора, это Марья.
— Заждались там уж наверно! — поинтересовалась та.
— Ну конечно! Три часа ведь ждем, Лора!
— Так а я что? Позвонить-то тебе ведь не знаю как! В общем, тракториста я нашла, но у него неисправность небольшая, он ремонтирует свой тарантас. Вот только от него, просит еще чуток обождать!
— Спасибо за заботу, ждем, — облегченно выдохнула я и отсоединилась. Пересказала Лукерье разговор, та пожевала губами, кинула вороватый взгляд на северо-восток и задумалась:
— Пешком домой пойти, что ль?
— До трассы километров двадцать, окстись!
Лукерья тяжко вздохнула.
— Ох, горе-то какое… В церкви уж вечерять сели, а я тут голодная да холодная кукую.
— Надобно смиренно нести тяготы, что посылает нам Господь, — нравоучительно велел ей Иоанн, повернулся ко мне и совсем другим тоном сказал: — Пошли!
Я усмехнулась, протянула ему руку и под пристальным взглядом вредной бабки мы отправились в противоположную от Дэна с Пелагеей сторону.
— Иоанн, ты чего хотел-то? — спросила я, когда мы отмахали метров двадцать в полном молчании.
— Марья, ты чего, серьезно за этого, — он выразительно качнул в сторону Дэна головой, — и замуж собралась?
— А в чем проблема? — удивилась я.
— Так ведь поматросит и бросит, — поморщился он.
— А я это уже слышала, — похвасталась я.
— Так ты слушай, чего люди говорят!
— Стоп, Ванечка! — решительно велела я. — Вообще-то это мое личное дело. И ты, кажется, слишком увлекся своей ролью моего духовного отца. Знаешь, мне уже почти тридцатник. Пора замуж, детишек заводить да памперсы покупать.
— Так ты просто замуж хочешь! — «прозрел» он. — Слышал, слышал я про эту напасть, но никак не думал, что и тебя это касается. Ну, коль тебе так не терпится замуж, то, может быть, выйдешь за меня?
— Чего-чего? — не поверила я ушам.
Оглянулась — бабки Лукерьи вроде не было. Что это с ним…
— Выходи, говорю, за меня, — вздохнул он. — Я тут подумал — а где я лучше тебя найду? Я же только тебе и доверяю, остальные-то женщины только юбками полы мести да глазки строить горазды.
— Вань, понимаешь, какое дело, — вздохнула я. — Вот все ты разумно говоришь, только для брака причина должна быть одна — любовь. Вот скажи, положа руку на сердце — ты меня любишь?
— Конечно, — спокойно улыбнулся он.
— Да не как сестру во Христе, а как девушку. Мечтаешь ли ты обо мне? Бьется ль твое сердце быстрее, когда я рядом?
Он молчал.
— Вот видишь, — усмехнулась я. — А я Дэна люблю. Потому я и живу с ним…
— …во грехе, — сурово вставил батюшка.
— … и за него одного выйду, — закончила я.
— Да не выйдешь ты за него! — закричал он. — Такие, как он, девушек только портят, речами смущают, а под венец их не затащишь!
— С чего бы это? — спокойно спросила я.
— Он слишком красивый, прямо как из Голливуда, — буркнул Иоанн.
И тут я засмеялась.
— Что? Что я такого сказал? — вскинулся батюшка.
— Вань, а ты на себя-то смотрел в зеркало? — сквозь хохот выдавила я.
— А что? — насторожился он.
— Да ты его во сто крат красивее! Так что признавайся, сколько девушек ты обманул, а?
— Он еще и слишком богат! — раздраженно повысил голос Иоанн.
— А у тебя-то откуда шевроле? — удивилась я.
— Господь послал, — туманно ответил он.
— А поточнее?
— Отец у меня в Лукойле работает, — стыдливо поведал он.
— Грузчиком или директором?
— Директором, — вовсе засмущался он.
— О, да ты у нас — мажор, — хохотала я.
— Веселись, веселись, — мрачно изрек он. — А только я тебе говорю — ежели сейчас откажешься за меня выйти, то пожалеешь.
— Шантажируешь? — не поверила я ушам.
— Предупреждаю.
— Мда, то не гроша, то вдруг алтын, — протянула я, глядя вверх. Луна, сияющая в немыслимой дали, напоминала пятирублевую монетку. А я вдруг поняла, что очень давно не видела звезды. Наверно, с самого детства. В городе их не видать, тучи, смог, луна еще пробивается сквозь них, а вот крошечных звездочек нет.
Тут же, за городом, темнота была такой плотной, словно воздух вокруг покрасили чернилами, и на этом фоне и луна казалась больше, и звездочки сияли золочеными точками.
Где-то вдали послышался протяжный вой. Деревенские собаки подхватили, да так слаженно да громко, что хоть святых выноси.
— Пошли обратно, — вздохнула я. — А то Лукерья и правда жениться велит.
— Марья, — задержал он мою руку в своей.
— Что? — обернулась я.
Он осторожно обнял меня, прислонил мою голову к своей груди, и тихо спросил:
— Слышишь, как сердце бьется?
Я молчала. На мой взгляд — нормально оно билось. Не быстрее и не медленнее положенного.
— Выходи за меня, — вздохнул он. — Меня, кстати, тянет тебя поцеловать.
— И давно? — только и сказала я.
— Часа три, — подумав, признался он.
— Значит, к утру пройдет, — облегченно выдохнула я и подумала: «Лучший на свете приворот — это отказ в любви и ласке».
— Думаешь?
— Да уверена! А теперь — пошли. Иначе Дэн точно твой богоугодный лик отфотошопит.
— Чего-чего сделает?
— Да программа такая есть, Фотошоп, для редактирования снимков, — улыбнулась я. — Можно рожки пририсовать, можно синяк.
— Вот только рожек мне и не хватало, — задумчиво потер он макушку.
— Пошли, отче, — усмехнулась я и мы отправились обратно. Неожиданно оказалось, что ушли мы довольно далеко. Я посмотрела на часы — бог мой, да уже девятый час!
Пришлось снова звонить Святоше.
— Чинит Юрок свою колымагу, потерпите чуток, — твердо пообещала она, и я снова ей поверила.
Мы уже подходили к машинам, когда Иоанн предпринял последнюю попытку.
— Магдалина, я тебе предлагаю брак, а этот… ничего он не предлагает, в общем. Подумай, а?
— Он меня любит, ну как ты не поймешь? — устало улыбнулась я.
Мы прошли еще несколько метров и внезапно Иоанн сказал напряженным голосом:
— Ты уверена, что он тебя любит?
— Конечно, — усмехнулась я.
— Тогда смотри, — он отодвинулся, чтобы не закрывать мне обзор, и протянул руку по направлению к Дэновскому бэтмобилю.
И я сначала даже не поняла, что я вижу. Темнота — она скрадывает очертания предметов, контуров тел… Но потихоньку, из движущихся теней в салоне машины вычерчивались детали, и разглядев, что там происходило, я с трудом сдержала крик.
На коленях Дэна сидела девушка, страстно извиваясь всем телом, она припала к его губам. Я видела, как ее ладошки скользят по коже моего парня, все дальше и дальше отодвигая с груди распахнутую рубашку.
Я молчала, не в силах вдохнуть воздух, остановившимся взглядом наблюдая эту картину. Не было боли, не было эмоций, ни мыслей — все вытеснил шок.
Иоанн, схватив меня за руку, оттащил в сторону.
— Все хорошо, — бормотал он, обнимая меня. — Бедная ты моя…
«Иди и расцарапай его подлую рожу, — велел внутренний голос. — Девке вырви космы и порви ее как газетку».
Пришла боль, непереносимая боль.
«За что мне это, Господи?», — билась в голове мысль.
И я очнулась. Вырвалась из Иоанновых рук и жестко припечатала:
— Не твоя!
— Его, что ли? — печально кивнул он в сторону машины. — Не любит он тебя.