И вот эта линия, спрятанная за мистическими приключениями, даже вплетенная в них, она делает историю глубже, а героев - живыми.
Еще здесь невероятно харизматичные персонажи второго плана. По большей части это - сотрудники Той Самой Таинственной Организации, с которыми главные герои взаимодействуют: Гаяне, которая то ваша добрая армянская тетушка, то показывает, что сожрет вас и не подавится, вампир Максимиллиан, воплотивший, кажется, все желание автора от души стебануть пафосных вампиров из подобных книг. В конце концов - Константин Константинович, главный большой начальник, не человек, а... ну, вы узнаете, даже если вам его сразу прямо не назовут. От Константина Константиновича такой хтонью веет, что мурашки по коже бегают. Появляется он несколько раз за текст, но образ и роль запоминается сразу. В общем-то, мне кажется, автор парой фраз, диалогом или просто сценой, в которой появляется кто-то новый, эпизодический, показывает не функцию, а персонажа, про которого при желании мог бы написать историю. Но не делает этого, потому что куда еще.
Хотя мне кажется, есть куда. Правда, уже в сторону от Серафимы и остальных.
Мир и мифология
Перед нами, как уже говорилось выше, образец классического городского фэнтези с двоемирием. Ага, как в “Дозорах”, сериалах вроде “Зова крови/Lost Girl” или “Гримма”. Мир людей существует сам по себе, мир не_людей интегрирован в него и скрыт. Нелюди ведут свою жизнь, стараясь не отсвечивать, но держат под контролем все ситуации, когда их могут раскрыть.
Выглядит это достаточно достоверно.
Видно, что была проведена работа по обоснованию, как оно существует и как действует. Как скрываются следы. Из каких отделов состоит Управление. Как взаимодействуют представители разных мифологических систем. Аргит, тот самый туат, которого нашла Серафима, явно не из славянского фольклора пришел, и реакция на его появление - нормальное такое удивление, беготня и попытка понять, как объяснить это все на уровне межгосударственных отношений. Тут есть и бюрократия, и право, и структура исследовательских, медицинских и правозащитных организаций, и договора, и взаимодействие со СМИ.
И еще тут соседствует чудесное и обыденное.
Потому что Макс, может быть, древний вампир, но ничто человеческое ему не чуждо, в том числе - пранки и странные шутки. А сотрудники отдела, расследующие таинственные убийства, связанные с вампирскими кланами, вполне могут позволить себе выпить в баре в свободное время.
То есть, когда читатель и герои интегрируются, удивление сглаживается, и этот новый мир становится почти домашним. И существа, живущие в нем, тоже не каждый день совершают подвиги, у них в жизни всякое бывает. И интересы у героев - вполне современные, и гаджеты-соцсети-развлечения - не с приветом из начала двухтысячных, а вполне актуальные. Пожалуй, единственное, что не так - это отсутствие в “Жизни” Москвы. Москва присутствует номинально, что-то даже упоминается, причем - толково, но вот ощущения знания города и его ритма, атмосферы и привычек - нет. События “Жизни” с тем же успехом могли проходить в любом рандомном мегаполисе с метро и спальными районами. Кому-то это покажется недостатком, но я думаю, что можно простить. Живая, интересная история эту неясность хронотопа вполне искупает.
Внутри основного сюжета, связанного с взаимоотношениями героев и расследованием, ведущим к главгаду, попадаются и побочные линии, которые героев развивают, мир раскрывают, но к основным событиям почти ничего не добавляют. Динамика при этом тоже не снижается, а история еще больше напоминает хороший мистико-детективный сериал.
Стиль
Не люблю этот пункт в своих рецензиях, потому что про стиль в массовой литературе могу обычно сказать, что он есть - или что автору кажется, что он есть. Ну, или что была стилизация, а удачная или неудачная - это нужно конкретно смотреть.
В “Жизни навыворот” стиль есть. Есть интонации, динамика и разные речевые привычки персонажей. Нет лишнего словоблудия и попыток казаться литературнее, чем надо. Есть интертекст и пасхалки, умелое и к месту сделанное цитирование (тут вам и Ерофеев, и Хантер Томпсон). Есть изменение стиля, когда меняется точка зрения или фокус истории: с Серафимы, к примеру, на Аргита, или на Константина Константиновича. То есть, Подольская знает, что она хочет сказать и как ей лучше это сделать.