Второе - в одном из рассказов был такой неоднозначный и жирный привет "Братству волка". Собственно, в "Северном пути" тоже были плоттвисты, которые что-то такое отдаленно напоминали ("Вий", например), но сюжет "Лютого зверя", к сожалению, даже отсылкой не назовешь. Я не против бродячих или сказочных сюжетов в книгах, которые читаю (хотя предпочитаю, чтобы эти сюжеты переосмысливались автором), даже за, и за использование прямых отсылок к каким-то героям или известным личностям, но просто переписывание с подменой некоторых имен и деталей вызывает у меня ироничный изгиб брови. Хотя будем считать, что мы обе очень любим этот фильм :)
Резолютивная часть
Мне понравилось. Понравилось не только потому, что многие штуки в этой истории попадали в мои личные читательские триггеры (в хорошем смысле). Понравилось, потому что герои вызывают сочувствие, мир глубок, а сам автор всего этого действительно обладает талантом рассказывать истории так, чтобы было интересно, щекотно и осязаемо.
Не могу сказать, что где-то я не была разочарована, и в основном мое разочарование сводилось к тому, что автор шел слишком простым и явным путем, в другие моменты - наоборот - в хорошем смысле обманывая читательские ожидания чем-то необычным.
Мне нравится любви автора к тому миру, который он создал, нравится этот мир и его глубина.
Я знаю, что есть еще, и однажды прочитаю.
Спасибо за внимание ^_^
С праздником, и вот вам Конфетка! | Мишель Фейбер и "Лепестки"
Пост был написан к празднику, который называется "Международным женским днем", как напоминание о том, что есть этот праздник.
Ни один добродетельный мужчина не позволяет себе помышлений о плоти, а добродетельные женщины о существовании ее не ведают и вовсе.
Мишель Фейбер, «Багровый лепесток и белый»
Я сейчас себя чувствую, как та дама, которая приходит на чопорное чаепитие среди благородных духом и происхождением леди и смущает всех тем, что она одним своим видом напоминает им о том, что они в своем благородстве тела, духа и происхождения стараются забыть. О сексе, насилии, иллюзиях, безумии и грехе, о запахах крови, пота, дешевого джина и некоторых вещей, о которых вообще говорить в обществе не принято, как не принято среди леди думать о тех местах, из которых эти вещи появляются.
В тот день, когда мы все в детстве вырезали из цветной бумаги открытки для наших мам, чтобы поздравить их с женским днем, о смысле и корнях которого, в принципе, мало кто задумывался, я хочу рассказать вам о романе Мишеля Фейбера "Багровый лепесток и белый", потому что о чем говорить в женский день, как не о женщинах и любви?
Правда, паноптикум образов, в том числе - женских, здесь цветет и пахнет, наверное, не в том смысле, в котором хочет избалованный нежностью читатель, а любовь показана во всех, в том числе - в самых мерзких своих проявлениях.
Итак, читатель, бери меня за руку, и я покаж тебе мир, как он есть, стану твоим Вергилием и проведу через тьму трущобного ада, блеск ярмарки тщеславия в спальни, гостиные и храмы, покажу тебе жизнь as is, во всем ее смраде и великолепии. Если ты, конечно, не боишься.
Время и место
Роман написан о Викторианской эпохе. Пар и технологии, надлом религиозности, зарождение той культуры, в которой мы с вами живем, расцвет индустриальности и капитализма - все здесь есть. Фейбер совершенно невероятен в своем знании примет эпохи и деталей быта, он создает именно тот костяк сюжета и взаимоотношений персонажей, чтобы подчеркнуть все темы, которые кажутся ему важными: и социальное неравенство, и сатирические нападки как на религию и старые замшелые ценности, так и на что-то новое и непонятное, и человеческие хитрость и хваткость, которые существую вне времени и пространства, и надломленность семейных ценностей, и консерватизм, и его борьбу с либеральностью, и главное - тему женщин и женского бытия в это пограничное время.
Кроме этой базы знаний (от социального устройства и раписания гудков всех поездов, прибывающих в Лондон, - до смены фасонов дамского платья), Фейбер использует более тонкое и злое оружие: он умело стилизует свой текст под чистейшей воды викторианский роман, вставляя отсылки к мэтрам той эпохи, стилизует так великолепно, что не-викторианскость скользит лишь в одном - в описании физиологии, в отношении к телесности, в отвратительных деталях, до которых викторианский автор и в намеке бы не опустился (не тот склад ума и культуных ценностей).
Действие
Эту историю мог бы написать Диккенс, если бы вкусил запретный плод постмодерна.