Терпеливая практика (контроль дыхания, наблюдение мыслительного процесса) рождает осознание. Не интеллектуальное, а осознание каждой клеткой тела. Ложные мысли тают, как облака в лучах солнца, и сквозь дымку страдания мы видим открытость, простор и радость, о которых раньше и не подозревали.
Как-то раз один человек возразил мне: «Однако проблему смерти решить невозможно. Мы все равно умрем». Да, это так. Но если за секунду до смерти мы сможем сказать: «О, какая замечательная земляника!», – значит, проблемы не существует. Если акула съедает нас, значит, она отлично пообедала. Возможно со временем какой-то рыбак поймает эту акулу. С точки зрения акулы – это трагедия. С точки зрения жизни – нет.
Я не предлагаю вам новый идеал, за которым стоит бросаться в погоню. Человек, убегающий от тигра и трясущийся от страха, является дхармой. Все, чем вы являетесь, – тоже дхарма. Поэтому, и если вы сидите, и если боретесь, страдаете или смущены, просто будьте собой. Если вы счастливы, будьте счастливы, но не держитесь за свое счастье. Каждое мгновение такое, какое оно есть. Такая терпеливая практика поможет увидеть ошибки чрезмерного отождествления с разумом и телом. Мы начнем понимать.
Трагедия всегда подразумевает главного героя, вовлеченного в борьбу. Однако мы не должны постоянно оставаться героем, сражающимся с внешними силами. Борьба – это наша личная интерпретация, она заканчивается крахом лишь тогда, когда мы сами так считаем. Как говорит «Сердечная Сутра»: «Нет старости и смерти, и нет прекращения старости и смерти… Нет страдания, и нет прекращения страдания». Человек, которого преследует тигр, рано или поздно будет съеден. Это нормально. Никаких проблем.
НАБЛЮДАЮЩАЯ САМОСТЬ
«Кто это?» - спросил Бог.
«Это я».
«Уходи прочь», - сказал Бог.
…Позже…
«Кто это?» - спросил Бог.
«Это Ты».
«Входи», - ответил Бог.
Наше обычное представление о самости имеет множество аспектов. Существует думающая самость, эмоциональная самость, функциональная самость, которая действует. Все вместе составляет нашу целостную самость. В этой области нет ничего неподвластного описанию. Например, можно описать наши физические действия: мы гуляем, мы приходим домой и садимся. Что касается эмоций, то мы можем описать то, что чувствуем, когда возбуждены или раздражены. Мы можем отметить рост, пик и спад эмоциональной напряженности. Мы можем описать наше мышление. Все аспекты описываемой самости являются основными факторами нашей жизни.
Тем не менее существует еще один аспект, с которым мы медленно соприкасаемся, практикуя дзадзен, – это наблюдающая самость. Некоторые западные терапевтические школы считают этот аспект очень важным. Именно его правильное использование делает эти терапии эффективными. Однако при этом не всегда правильно осознается радикальное отличие наблюдающей самости от других аспектов и не понимается ее природа. Все описываемые части нашей самости ограничены. Они линейны и проявляются в рамках времени. Наблюдающую самость, при всех усилиях, невозможно подвести под эту категорию. То, что наблюдает, невозможно обнаружить и невозможно описать. Поиски заканчиваются ничем. Мы ничего не можем об этом узнать. Мы можем назвать это иным измерением.
С помощью практики мы наблюдаем (или осознаем) описываемые самости настолько, насколько это возможно. Многие терапевтические школы в большей или меньшей степени занимаются тем же. Однако дзадзен, практикуемый годами, развивает наблюдающую самость глубже всего. Практикуя, мы должны наблюдать, как работаем, как занимаемся любовью, как развлекаемся на вечеринке, как ведем себя в новой ситуации с незнакомыми людьми. Ничто в нашей жизни не должно оставаться без присмотра. Это не значит, что активность прекращается. Наблюдение продолжается даже тогда, когда мы полностью втянуты в повседневную активность. Любой аспект самости, оставленный без наблюдения, окажется тусклым, запутанным и загадочным. Будет казаться, что это не зависит от нас, происходит само по себе. Затем мы будем ловить себя на этом и оказываться в смятении.
Рано или поздно, каждый из нас разозлится. (Под «злостью» я также подразумеваю раздражение, желчность, досаду, депрессию.) Годы сидения постепенно откроют нам анатомию злости и остальных эмоций-мыслей. В случае со злостью нам необходимо понять все мысли, связанные с событием. Эти мысли не реальны, но они связаны с чувствами, телесным ощущением напряжения. Нам необходимо заметить, где мышцы сокращены, а где нет. Некоторые люди злятся яйцом, некоторые спиной, некоторые всем вместе. Чем больше мы знаем (чем опытнее наблюдатель), тем и загадочны для нас наши эмоции и тем больше возможностей избежать их влияния.
Существует несколько способов практики. Один подразумевает полную концентрацию (он очень распространен в дзен-центрах). Мы берем коан и изо всех сил стараемся сквозь него прорваться. Истинный смысл этого заключается в попытке сорвать личины с ложных мыслей и эмоций. Они нереальны, и мы ощущаем себя вправе убрать их со своего пути. Действительно, если мы будем настойчиво и упорно работать над коаном, то иногда сможем прорваться сквозь временную зависимость к чуду жизни, которым является свободное эго. Другой путь, которого мы придерживаемся здесь, состоит в медленном раскрытии самости с помощью тщательного внимания к анатомии текущего мгновения. Шаг за шагом мы становимся более искушенными и умудренными. Так, например, мы можем заметить, что когда нам кто-то не нравится, левый угол нашего рта опускается вниз. Таким образом, все – плохие и хорошие события, возбуждение, депрессия, разочарование, раздражение – становится зерном на мельницу. Мы не ищем избавления от борьбы и проблем. Опытные ученики почти рады им, потому что мы учимся на опыте. Когда становится ясной анатомия проблем, возрастает ощущение свободы и сострадания.
Третий способ практики (который я считаю наихудшим) состоит в замене негативных мыслей позитивными. Например, чувство гнева мы заменяем чувством любви. Такая подмена условностей может заставить нас почувствовать себя лучше. Но она слабо выдерживает давление жизни. Замена одной условности другой приводит к утере смысла практики. Смысл не в том, что позитивная эмоция лучше негативной, а в том, что все мысли и эмоции непостоянны, способны изменяться и (используя буддистскую терминологию) пусты. В них нет ничего реального. Личная свобода сосредоточена в понимании, приходящем с годами наблюдения и экспериментирования, того, что все эгоцентричные мысли и эмоции (а так же действия, которые они порождают) пусты. Они пусты, но если не видеть этой пустоты, то могут быть и вредны. Когда мы понимаем это, мы можем избавиться от вреда и, в буквальном смысле, войти в пространство чудес.
Это пространство-врата небес – открывается тогда, когда мы больше не цепляемся за собственную самость, когда вместо: «Это я», способны ответить: «Это Ты». Если нет барьеров, то я – это все. Это жизнь полная сострадания, и никто не может жить подобной жизнью все время. Во время практики «взгляда в глаза», когда мы медитируем, смотря в лицо друг другу, и можем оставить в стороне собственные мысли и эмоции, честно глядя в глаза другого человека, мы видим пространство, в котором отсутствует самость. Мы становимся свидетелями чуда и видим, что этот человек, в действительности, является нами. Это воздействует исцеляюще, особенно на тех, в чьих взаимоотношениях недоставало взаимопонимания. На мгновение мы видим, кем является другой человек. И мы и он – это отсутствие самости, и оба мы – чудо.
Несколько лет назад, на одном из семинаров, я занималась «взглядом в глаза» с одной молодой женщиной. После смерти отца она считала свою жизнь разбитой. Она говорила, что, после этой потери, ничто не приносит ей облегчение. Целый час мы с ней смотрели друг другу в глаза. Благодаря практике дзадзен, у меня было достаточно сил, чтобы твердо и уверенно держать взгляд. Когда моя напарница сдавалась, мне удавалось вернуть ее обратно. Наконец, она разразилась рыданиями. Мне показалось, что что-то не так. Однако она сказала: «Мой отец никуда не ушел от меня! Я не потеряла его. Это великолепно, я, наконец, успокоилась». Девушка увидела, кем была она и кем был ее отец. Отец не был просто исчезнувшим телом. Девушка нашла умиротворение с помощью чуда.