Но эти трудности вполне естественны, даже полезны. Пока вы сидите здесь, смущенные и, как может показаться, смешные, ваш ум медленно пробирается через все это, и вы узнаете о себе невероятно много. И только это имеет значение. Продолжайте, пожалуйста, сидеть с группой столько, сколько можете, и как можно чаще посещайте хорошего учителя. Если вы это сделаете, со временем практика станет самым лучшим занятием в вашей жизни.
Не имеет значения, как называть практику: следование дыханию, сикан-таза (Изучение коана, – Прим. Перев.). В любом случае, вы работаете над одними и теми же вопросами: «Кто мы есть? Что такое человеческая жизнь? Откуда мы пришли? Куда идем?» То, что мы получаем некоторую способность проникать в самую суть вещей, очень важно для всей жизни. Так что вначале я хочу поговорить об основной задаче сидения – и, говоря о ней, понять, что говорить о ней нельзя. Говорить об этом – все равно что показывать пальцем на луну.
Во время сидениями раскрываем для себя Реальность, природу Будды, Бога, Истинную Природу Вещей. Некоторые называют это «Высшим Умом». Слова, которые больше всего подходят для обозначения того подхода к проблеме, о котором я хочу поговорить сегодня, – это «именно этот момент».
В Алмазной Сутре сказано: «Прошлое непостижимо, настоящее непостижимо, будущее непостижимо». Итак, все мы, кто находится в этой комнате, где мы? В прошлом? Нет. В будущем? Нет. В настоящем? Нет, нельзя даже сказать, что мы находимся в настоящем. Не существует ничего, на что бы мы могли указать, говоря: «Это настоящее», не существует границ, определяющих настоящее. Все, что мы можем сказать, это «У нас есть именно этот момент». И невозможно измерить его, определить его, поймать его, даже просто увидеть, что это такое. Он неизмерим, безграничен, бесконечен. Воти все, что у нас есть.
Теперь, если это так просто, на вопрос: «Что мы все здесь делаем?», я могу ответить: «Переживаем именно этот момент». Звучит легко, не правда ли? В действительности, это совсем не так. На самом деле, это совсем не просто, иначе мы не стали бы этим заниматься.
Почему это не просто? Почему мы не можем этого осознать? Позвольте мне рассказать вам небольшую историю.
Много лет назад я училась играть на фортепиано в Оберленской консерватории. Я была очень хорошей студенткой. Не выдающейся, но очень хорошей. И мне очень хотелось заниматься с учителем, который несомненно был самым лучшим. Он брал обычных студентов и делал из них потрясающих пианистов. Наконец, я получила возможность заниматься с учителем.
Я пришла на урок и обнаружила, что он обучает на двух фортепиано. Он даже не поздоровался. Он фазу же сел за инструмент и сыграл пять нот, а затем сказал: «Сделайте то же самое». Я считала, что должна сыграть их так же, как сыграл он. Я сыграла, и он сказал: «Нет». Он сыграл их опять, и я сыграла их опять. И опять он сказал: «Нет». Это длилось около часа. И всякий раз он говорил: «Нет».
В следующие три месяца я сыграла около трех тактов – музыкальное произведение продолжительностью в полминуты. Сейчас я могу считать себя достаточно хорошим пианистом: я выступала как солистка с небольшими симфоническими оркестрами. Но тогда это продолжалось три месяца, и все эти три месяца я проплакала. Он обладал данными настоящего учителя – той гигантской энергией и настойчивостью, которая заставляет студента проникнуть в самую суть. Вот почему он был таким хорошим учителем. В конце третьего месяца он однажды сказал: «Хорошо». Что же произошло? Я, наконец, научилась слушать. А, как он говорил, если вы можете это услышать, вы можете это сыграть.
Что же произошло за эти три месяца? У меня были те же уши, что и в начале, с моими ушами ничего не случилось. То, что я играла, не представляло никаких технических трудностей. Произошло то, что я в первый раз научилась слушать… Я играла на пианино много лет. Я научилась отдавать свое внимание. Вот почему он был таким великим учителем: он учил студентов отдавать внимание. После работы с ним они действительно слушали, они действительно слышали. Если вы можете это услышать, вы можете это сыграть. И из его студии выходили законченные прекрасные пианисты.
Именно такой вид внимания необходим для практики Дзэн. Мы называем его самадхи, это полное единство с объектом. Но в моей истории такое внимание было достигнуто относительно легко. Речь шла о том, что мне нравилось. Это единство, которое отличает любое великое произведение искусства, великого атлета, человека, который хорошо себя чувствует на футбольном поле, на баскетбольной площадке, любого, кто научился отдавать свое внимание. Это вид самадхи.