Смеем утверждать, что уход из жизни Дзержинского является как бы рубежом, за которым померкла слава органов ВЧК – ОГПУ. Были забыты лучшие чекистские традиции, произошло перерождение кадров, страна вступила в годы беззакония и «Большого террора». В своем завещании «Будущему поколению руководителей партии» бывший член Политбюро ЦК ВКП(б) Н.И. Бухарин писал: «Органы ЧК заслужили особое доверие, особый почет, авторитет и уважение. В настоящее время в своем большинстве так называемые органы НКВД – это переродившаяся организация безыдейных, разложившихся, хорошо обеспеченных чиновников»[1019].
Это время стало безвозвратным прошлым и не имеет никакого отношения к Ф.Э. Дзержинскому. Но лгали и лгут не только о нем, его соратниках, но и о нашей Родине. У нас нет права отказываться от любой из страниц истории России, ибо тогда она не будет полной. Была петровская эпоха, была николаевская, и те, кто жил в них, естественно, были представителями этих эпох, и никому из них и в голову не могло прийти отказываться от своего времени, как и нам, жившим и служившим в советское время. Но нас, живших в то время, трудно убедить в преимуществе того общества, которое подобно долгострою пока что безуспешно пытаются возвести на обломках поверженного Советского Союза.
Причин для лжи немало. Но одна из основных – пренебрежение опытом старшего поколения, недооценки исторической науки. И забыт принцип, сформулированный Джозефом Пулитцером: «Только искреннее чувство ответственности спасает журналистику от раболепства перед классом имущих, которые преследуют эгоистические цели и противодействуют общественному благоденствию»[1021].
Борьба, развернувшаяся с конца 1917 г. между капиталистической системой и новым социалистическим строем, продолжалась десятки лет и закончилась победой многоопытного капитализма. Это произошло не в прямом столкновении армий, а в результате предательства политической верхушки компартии, действий спецслужб противника, усилий настоящей «пятой колонны» – неореформаторов, при апатии большинства народа, уставшего от бюрократического номенклатурного социализма и надеявшегося на перемены к лучшему. Но и на этот раз ожидания народа не оправдались. Как и несколько веков назад, в 1990-х гг. в истории России «настало время бедствия общего, гораздо ужаснейшего, которое, изнурив Государство, поглотив гражданское благосостояние оного, унизило самоё человечество в наших предках, и на несколько веков оставило глубокие, неизгладимые следы, орошенные кровью и слезами многих поколений», – писал Н.М. Карамзин[1022].
В результате горбачевско-ельцинского контрреволюционного переворота в стране реставрирован дикий капитализм, к власти пришли плутократы. Создалась реальная угроза для распада России. Последствием измены и предательства, грабительской приватизации захвачены сотни тысяч предприятий криминалитетом, вывезены огромные богатства за рубеж. Переход к экспортно-сырьевой модели экономики привел к падению производства и снижению жизненного уровня 90 % населения, снижению рождаемости; огромной инфляция, росту преступности и смертности. Общество оказалось расколотым[1023].
Выступая перед студентами международного факультета Петербургского государственного университета, Е.М. Примаков дал жесткую оценку проводившемуся экономическому курсу, заявив, что ущерб от либеральных реформ в нашем Отечестве сопоставим с разрухой пяти войн масштаба 1941—1945 гг. Сколько бед, поломанных судеб, ушедших из жизни ветеранов, не родившихся детей, миллионы беспризорных, нищих, сидящих в тюрьмах и лагерях – больше, чем в 1920-е годы… Этот список можно продолжить. И на фоне народной беды зажравшаяся и жирующая буржуазия, криминал во власти, беспомощность государства, свобода без ответственности, позвонковая судебная система, попрание нравственных норм. Общество оказалось лишенным великой цели, социальных ориентиров. И никто за такие реформы до сих пор ответственности не понес. Об этом невозможно говорить с профессорским бесстрастием и сторонним спокойствием, потому что та трагедия, которую пережил народ, все еще не завершилась. Она продолжается и сегодня, принимая все более изощренные и коварные формы.
1023