Состояние работы аппарата ВСНХ тоже огорчало. Собственно, ВСНХ как единого штаба, руководящего народным хозяйством, проводящего единую политику, не было. Был какой-то сложный конгломерат отделов, главков, трестов и синдикатов с запутанными взаимоотношениями и неясными правами. Каждый трест и синдикат работал сам по себе. И каждый норовил все свое «счастье» использовать для себя, а «несчастье» переложить на государство, требуя дотаций, субсидий, кредитов, высоких цен.
Феликс Эдмундович поделился своими впечатлениями с начальником объединения «Грознефть» И. Косиором. В начале письма шло несколько деловых соображений и советов по работе «Грознефти», а затем: «Я мечтаю о том, — писал Дзержинский, — чтобы все наши руководители основных трестов, каждый будучи на своем посту, представляли единое целое — единую государственную линию, единую государственную цель, единый блок во главе со мной, раз я назначен Председателем ВСНХ».
В этом же письме Дзержинский просил Косиора посылать ему оценку центрального аппарата ВСНХ, «как он Вам виден по своей работе, по «Грознефти», ибо «смотреть глазами своего аппарата — это гибель для руководителя».
Косиор несколько раз перечитал письмо. Такое начальство не часто встретишь. Не грозит, не требует, а советует, подсказывает, а главное — небывалая вещь! — просит у нижестоящего звена оценки деятельности руководимого им самим аппарата. Необыкновенный все-таки человек Дзержинский!
Утром Феликс Эдмундович прошел к себе в кабинет. Сотрудники секретариата ВСНХ переглянулись и дружно вынули часы. Они привыкли сверять их по Дзержинскому. Как бы поздно он ни ушел накануне, а ровно в девять появлялся в ВСНХ. Чайванов — после Сибири Дзержинский назначил его управляющим делами ГПУ, а теперь взял с собой в ВСНХ — прошел за ним в кабинет и вскоре вернулся с пачкой записок в руках. Это были «ночные» записки с запросами и поручениями разным работникам ВСНХ, составленные Дзержинским ночью в ОГПУ. «Дневные», к работникам ВСНХ или ОГПУ, писались здесь, в ВСНХ, или в Кремле на заседании Совнаркома или СТО. Поэтому эти записки-задания чекисты получали зачастую на бланках ВСНХ, и, наоборот, хозяйственники — на листочках блокнота со штампом ОГПУ.
— Возьмите на контроль, — неизменно говорил он Чайванову, передавая ему очередную партию «ночных».
— Будет сделано, — отвечал Чайванов. — А это оправки, которые вы требовали к сегодняшнему дню. Невыполненных заданий нет. — И Чайванов передавал папку с документами Дзержинскому.
Бывали случаи и невыполненных заданий. Тогда Чайванов докладывал, по чьей вине и по какой причине поручение Дзержинского оказалось не выполненным к указанному сроку. Впрочем, такие случаи встречались редко. Требовательность, точность и пунктуальность нового Председателя ВСНХ были известны всем.
К работе в ВСНХ он приступил 11 февраля после сдачи дел по НКПС новому наркому путей сообщения, старому товарищу по каторге Яну Эрнестовичу Рудзутаку. Все время, пока шла передача дел, Дзержинский думал о предстоящей работе. И чем больше думал, тем яснее для него становилось, что главное, за что надо взяться в первую очередь, это политика цен. Владимир Ильич завещал крепить смычку рабочего класса и крестьянства как основу диктатуры пролетариата. Высокие цены на промышленные товары и низкие на продукты сельскохозяйственного производства подрывают союз рабочего класса и крестьянства. Эти так называемые «ножницы» есть не что иное, как выражение линии Троцкого на индустриализацию за счет разорения крестьянства. Разумеется, большинство хозяйственников вовсе не были троцкистами; вздувая цены, они преследовали свои узковедомственные интересы, не умели взглянуть на дело в общегосударственном масштабе.
Через три дня на заседании Президиума ВСНХ рассматривался план на 1924/25 год. Дзержинский, к удивлению многих, большую часть своей речи посвятил не плану, а политике цен, убеждая присутствующих в необходимости снижения отпускных цен в промышленности.
— А рентабельность?! — раздалась реплика.
— Ваша рентабельность бумажная. Она только в ваших отчетах. А на деле товары лежат нереализованными, по нескольку месяцев не можете выплатить зарплату рабочим, и кое-где дело доходит уже до забастовок. Я не говорю уже о том, что крестьянин не в состоянии купить вещи, в которых он крайне нуждается. Кому нужна такая «рентабельность»? — резко ответил Дзержинский.