Слетали листки с календаря, что висел над письменным столом в маленькой комнатке Феликса в доме бабушки на Поплавах, где он жил вместе с семьей своей тетки Софии Пиляр. Дни складывались в недели, недели в месяцы, а все как будто бы оставалось по-прежнему. Феликс по утрам ходил в гимназию, вечерами и ночами занимался самообразованием, вел кружок.
Вместе с развитием капитализма росло и рабочее движение. В феврале 1895 года в Петербурге состоялось совещание членов социал-демократических групп Петербурга, Москвы, Киева и Вильно. Было принято важное решение о переходе от пропаганды марксизма в узких дружках к массовой политической агитации и об издании популярной литературы для рабочих. В начале сентября проездом из Швейцарии в Петербург Вильно посетил Владимир Ильич Ульянов. Он поделился с виленскими социал-демократами привезенной из-за границы нелегальной марксистской литературой и условился о поддержке заграничного издания сборника «Работник».
Этой же осенью помощник присяжного поверенного Владимир Ильич Ульянов объединил все марксистские кружки Петербурга в единую политическую организацию — «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Подобные союзы и организации начинают возникать и в других городах России. В 1895 году и в Вильно был создан подпольный центр литовской социал-демократии.
Осенью 1895 года в ряды литовской социал-демократии был принят Феликс Эдмундович Дзержинский. Его кружок по содержанию занятий становится социал-демократическим. Феликс читает там теперь «Эрфуртскую программу немецких социал-демократов» и «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю» Плеханова. Но не забывает, как и прежде, декламировать Мицкевича и Пушкина, Конопницкую и Некрасова.
На каникулах Дзержинский отправился в Варшаву.
Феликс взял билет в вагон 3-го класса. Было тесно и душно.
Дзержинский не мог позволить себе роскошь ехать во 2-м классе. Но не потому, что не было денег. Родные его кормили, обували и одевали. Кроме того, уже с 15 лет он давал уроки и имел свои деньги. Однако из своего заработка Феликс почти ничего не тратил на себя, а помогал нуждающимся товарищам. Теперь же все заработанные деньги отдавал на нужды социал-демократической организации. Купить билет 2-го класса для Дзержинского было бы равносильно тому, что взять и истратить на свои прихоти энную сумму из партийной кассы.
Тетя Зося, сестра и все его родные и близкие знали, что Феликс поехал в Варшаву навестить больную мать, лежавшую в одной из варшавских клиник. Так оно и было. Дзержинский всегда, как только представлялась возможность, стремился в Варшаву повидать Елену Игнатьевну. Но на этот раз у Феликса было в Варшаве и другое дело, о котором никто из родных не знал. Там собирался тайный съезд нелегальных ученических организаций Королевства Польского. Такие съезды проводились в Варшаве ежегодно, но в 1895 году на съезд впервые были приглашены делегаты от некоторых городов, расположенных вне пределов Королевства Польского. Феликс
Дзержинский был избран делегатом от объединенной организации ученических кружков города Вильно.
С вокзала Феликс поехал прямо в больницу. До открытия съезда оставалось несколько часов, и он радовался, что успеет наговориться с матерью да еще побродить по городу, собраться с мыслями перед заседанием.
Елена Игнатьевна, извещенная о приезде сына, постаралась сделать все, что возможно в больничных условиях, чтобы произвести на него хорошее впечатление. Она шутила, уверяла его, что ей уже почти хорошо и что в следующий раз Феликс сможет взять ее из больницы. А он видел, что ей плохо, но тоже говорил, что она заметно поправилась и что он рад ее выздоровлению. Так мать и сын, всегда ценившие правду, лгали, чтобы подбодрить и утешить друг друга.
На квартиру богатого варшавского адвоката Дзержинский пришел, когда почти все делегаты были уже в сборе. Его встретил сын хозяина квартиры, высокий белобрысый студент, и, сверившись со списком делегатов, провел в просторный, обставленный дорогой мебелью адвокатский кабинет, превращенный в зал заседаний съезда.
Задачи ученических кружков на предстоящий год — таков был единственный вопрос, вынесенный на обсуждение делегатов.
Первые же выступления выявили политическую неоднородность состава съезда. Сразу обозначились резкие расхождения во взглядах. Необходимость борьбы с царизмом признавали все. А вот как бороться и что делать дальше? — тут большинство делегатов показали себя ярыми шовинистами.