Чтобы кончить картину, даже если она перестанет увеличиваться в размерах, надо сосредоточиться и работать, работать упорно и без перерывов
(и вот эта фраза как раз вполне может относиться исключительно к «Властелину колец»).
Вступление занимает в рассказе три-четыре страницы. Настоящее действие начинается «осенью» (Толкину к тому времени было далеко за сорок) с того, что «в дверь постучали». Стучал сосед Ниггля, Париш, и надо сказать, что найти ему соответствие в рамках этой аллегории не так-то просто. Он очень раздражает. Он совершенно не уважает Ниггля, часто критикует его сад и не проявляет ни малейшего интереса к его картинам: для него это лишь пустая трата времени и материалов. Он без зазрения совести отрывает Ниггля от работы (которую и работой-то не считает) и отправляет его за врачом для своей жены и за строителями, чтобы починить поврежденную ураганом крышу, — именно тогда, когда у Ниггля, как он правильно понимает, нет ни одной свободной минуты. Эта поездка под дождем навсегда лишает Ниггля возможности закончить свою картину. Художник заболевает — и как только он начинает идти на поправку, является сначала Инспектор, которым его давно стращали, а следом за ним и Возничий, чтобы отправить его в «путь». На этом основании можно было бы заключить, что Париш убивает Ниггля, но, строго говоря, это не совсем верно — убивает он только его время. Кроме того, кое-что можно сказать и в пользу Париша: сначала это делает автор, а потом (в конце) и Ниггль. Выясняется, что жене Париша не нужен был врач, но Париш действительно хромал, и нога у него болела, и велосипеда не было. Когда-то (как рассказывает Ниггль в Исправительных Мастерских после того, как отправился в путь) «сосед он был очень хороший, я у него дешево покупал прекрасную картошку и сэкономил на этом немало времени». Успешный, или «эвкатастрофический» конец этой истории зависит от сотрудничества Ниггля с Паришем до такой степени, что «Нигглева Картина» и «Сад Париша» соединяются в «Ниггль — Париш» — «Приход[110] Ниггля».
В 1962 году Толкин написал в письме, что фамилия «Париш» просто «оказалась очень кстати для шутки Носильщика[111]». Там же он отверг предположение о том, что «Лист кисти Ниггля» является аллегорией, — он предпочитал считать рассказ «мифом», поскольку Ниггль — «реальная личность, в которой смешалось и хорошее, и дурное, а вовсе не „аллегория“ какого-то отдельного порока или добродетели». Но в аллегории вполне допустимо смешение разных качеств. Можно еще рассмотреть Ниггля и Париша как «раздвоение», два аспекта собственной личности Толкина, которые ему бы хотелось сочетать в себе: один творческий, безответственный, ничем не обремененный (Ниггль не женат — в отличие от Париша), второй — прилежный, приземленный, практичный и способный добиваться результата за короткое время (можно сказать, заботящийся о нуждах своего небольшого «прихода»). Такое предположение может показаться правдоподобнее, если учесть гораздо более заметное раздвоение: когда на пороге дома Ниггля практически одновременно появляются Жилищный Инспектор и Возничий, который прибыл забрать Ниггля в путь, — «очень похожий на Инспектора, почти его двойник: высокий, весь в черном» (курсив мой). В третий раз мы наблюдаем это раздвоение, когда в конце срока пребывания Ниггля в Исправительных Мастерских его дальнейшую судьбу обсуждают два Голоса: Первый строгий, а Второй более мягкий. Похоже, эти три пары персонажей по-разному выражают неоднозначное мнение Толкина о самом себе.
В центре стоит суровое осуждение «разменивания на мелочи». Ниггль отправляется в путь (умирает). Он помнил о том, что однажды ему это предстоит, и «начинал укладываться, разумеется, без толку» (духовно готовиться к смерти), однако не успел почти ничего: в захваченной с собой сумке нет ни еды, ни одежды — только краски и блокноты с эскизами, — да и ту он в итоге забыл в поезде (потому что некоторые вещи забрать с собой не удастся). Его отвозят в «Исправительные Мастерские», которые, очевидно, символизируют собой чистилище. И там он учится не придираться к пустяковым деталям в том смысле, какой описан в вышеприведенном определении из Оксфордского словаря. «В назначенные часы Ниггля ставили на тяжелую работу», которая была полезна, но совершенно не интересна. Так он учится распределять время:
он мог начинать работу по звонку и немедленно откладывать по другому звонку, оставляя все в полном порядке, чтобы в любой момент продолжить. Он успевал много сделать за день, ловко справляясь со всеми мелкими делами.