Однако в стихотворении 1962 года героя уже не называют «безумцем» и не расспрашивают его о том, где он был и что видел. В предисловии к «Приключениям Тома Бомбадила» Толкин, выступая в роли редактора хоббитовской рукописи, отмечает, что стихотворение имеет «явно хоббитанское происхождение»[113], но было написано «гораздо позже других», включенных в этот сборник, и относится «к Четвертой эпохе», начавшейся после завершения Войны Кольца. Тем не менее оно включено в сборник стихов Третьей эпохи, потому что «в верхней части листа, на котором он обнаружен, помечено: „Сон Фродо“».
Интересно, что означает этот последний плод фантазии Толкина? Еще одно раздвоение? В конце «Властелина колец» Бильбо и Фродо, в отличие от Эльфвине, Фириэли и остальных грезивших о Блаженном Крае, уезжают из Средиземья туда, где виднеется «светлый берег и дальний зеленый край». Однако незадолго до этого Фродо с уверенностью утверждал: «Я ранен… и нет мне исцеленья». Как и в случае с земным и небесным окончаниями рассказа «Лист кисти Ниггля» или в случае Сэма и Фродо, которые пали на землю Мордора, готовясь к смерти, но были спасены орлами, пока находились в беспамятстве, автор в каком-то смысле описывает две концовки: «эвкатастрофическую», оправданную повествованием, и трагическую, которая представляется не менее, если не более правдоподобной: «Так оно и бывает».
«Морской колокол», или «Сон Фродо», — это описание обычной концовки для тех, кто следует за мечтой о бессмертии, будь то человек или хоббит, а не для избранных Хранителей Кольца. Они слышат звон «морского колокола», забираются в пустую лодку, переносятся в сияющую самоцветами землю с ее невидимыми танцорами и звучащей издалека музыкой, которая не дает покоя Толкину. Как и в «Безумце», что-то происходит. Однако в «Морском колоколе» это уже наказание за гордыню. Рассказчик изготавливает себе мантию, жезл и венок и восклицает: «Да признает земля своего короля!» — призывая обитателей показаться на глаза. И тут же налетает туча, чары спадают, волшебная страна оборачивается обиталищем жуков, пауков и грибов-дождевиков, а герой видит себя глубоким стариком: «На плечах моих старости груз». Лодка уносит его обратно, у него не остается ничего, и даже ракушка теперь «мертва и молчит», не рождая ни отзвука.
Уже не только сам герой отправляется в изгнание — исчезает и его видение. В «Морском колоколе» можно увидеть, что Толкин отвернулся от самой возможности Великого Бегства и от образов, которые хранил в сердце почти пятьдесят лет.
Утраченный путь
Самым постоянным из этих образов, как показано выше, был образ земли, лежащей за морем, Запада, Благословенного Края, рая на земле, Бессмертных Земель. Этот образ встречается не только у Толкина — такие же намеки можно увидеть в самых разных произведениях североевропейской литературы. Короля Артура увозят за море, чтобы исцелить от ран и однажды возвратить из Авалона; у Толкина же Аваллонэ — город на Одиноком Острове, Тол Эрессэа. Легенда о затонувшей Атлантиде была известна еще во времена Платона; Аталантэ — слово на квенья (эльфийском аналоге латыни), которое означает «падение Нуменора». В нескольких языках существуют различные версии истории о плавании святого Брендана, которую Толкин переработал под названием «Имрам» — это произведение стало самым успешным из его поздних «стихов о смертности и бессмертии» (см. ниже 443–444). Менее известно, чем все вышеупомянутое, и до сих пор никак не объяснено загадочное начало «Беовульфа»: в нем рассказывается, как датского конунга Скильда после смерти пускают по морю в ладье обратно к тем, «что когда-то в море отправили Скильда-младенца» (заметим, не к «Тому, что когда-то в море отправил Скильда-младенца», хотя автор «Беовульфа», вне всякого сомнения, был христианином). По мнению Толкина, именно верой в то, что где-то за океаном лежит Страна Мертвых или страна будущей жизни, можно объяснить англо-скандинавский обычай хоронить правителей и знать в кораблях или под камнями, поставленными овалом и напоминающими корабли. Лучшее объяснение действительно сложно придумать.
113
Здесь и далее русский текст предисловия к сборнику «Приключения Тома Бомбадила и другие стихи из Алой Книги» и стихотворения «Морской колокол» приводится в переводе В. Тихомирова. Цит. по: