Во «Властелине Колец» Гэндальф, описывая свою битву с Балрогом в подземных глубинах, рассказывает: «Глубоко, глубоко, глубже самых глубоких гномьих пещер, живут под землею безымянные твари, исподволь грызущие Основания Мира. Даже Саурон ничего не знает о них. Они гораздо старше его… Я был там, но говорить о них не стану, ибо не хочу, чтобы вести из того мира омрачали солнечный свет». Исследователей толкиновского творчества и толкиновского мира эта реплика нередко озадачивает. Какие бы то ни было существа «гораздо старше» Саурона в рамках «Легендариума» по состоянию на время написания романа проблематичны. Ведь Саурон — падший Майа, один из младших Айнур, ангелов, сотворённых прежде всего сущего мира. Если только «безымянные твари» принадлежат по происхождению к старшим Айнур, но почему тогда они неизвестны Саурону и почему о столь великих падших духах нет никаких иных сведений? Более того, не забрели «твари» и из более ранних версий «Легендариума». Весь эпизод производит впечатление «случайно написавшегося», хотя и добавившего яркий штрих к картине толкиновской Арды. Зато представление о чудовищных тварях, обитающих где-то в запредельных безднах, типично для американского фэнтезийного хоррора конца 1920–30-х гг., и прежде всего для литературного кружка Г. Ф. Лавкрафта, который тут неизбежно вспоминается. Едва ли Толкин с его представлениями о литературе и мировоззренческими принципами выдержал бы длительное знакомство с творчеством самого Лавкрафта. Однако образ «безымянных тварей» скорее напоминает чудовищ говардовской мифологии, регулярно, правда, выползающих из своих бездн под меч Конана. Истории о нём и ему подобных, как мы видели, Толкин «мог вынести». Однако в словах Гэндальфа, не желающего «омрачать солнечный свет», вполне вероятен упрёк тем авторам фэнтези, которые этим занимаются.
Впрочем, оба этих примера явно неоднозначны. Интереснее сопоставить концепцию (заметим, скорее стихийную, чем целостную) Атлантиды у Говарда с Нуменором Толкина, представления о котором стали складываться не ранее 1936 г. Прежде всего, и Говард (наиболее чётко в «Хайборийской эре»), и Толкин в «Забытой дороге» относят существование Атлантиды к доледниковой эпохе. Это само по себе может восходить к атлантологической литературе тех лет, как «научной», так и оккультно-мистической. Но есть и другие черты сходства.
Если бы заинтересованный читатель попытался свести воедино различные указания Говарда по истории Атлантиды, то получил бы следующую картину. Изначально Атлантида — далеко не идеальное, но в целом героическое и величественное варварское государство, выходцем из которого является, например, герой и борец с нечистью Кулл. Колонизация атлантами запада Турии (Старого Света) благотворна, ибо несёт избавление от мрачных культов и гнёта нечеловеческих существ. Любопытно, что эссе «Хайборийская эра» не подразумевает каких-либо изменений и перед падением Атлантиды. Однако в других произведениях (например, в раннем романе «Череполицый» или в повести о Соломоне Кейне «Луна черепов») Атлантида перед гибелью предстаёт как весьма мрачное место. Атланты сами поклоняются кровавым богам, предаются черной магии, алчут наслаждений и власти. Более того, это чёрное наследство Атлантиды остаётся и будущему миру. Таким образом, если попытаться согласовать (о чём Говард вряд ли задумывался) разные тексты между собой, то получится картина, весьма напоминающая Толкина. Моральное падение Атлантиды (Нуменора) предшествует физическому и выражается в обращении к запретным культам. Совпадают даже некоторые детали, — скажем, в скупых у Толкина, но довольно подробных у Говарда описаниях человеческих жертв. Но и это всё может восходить к общим источникам — прежде всего к теософской концепции Атлантиды, погибшей из-за обращения к черной магии. Говард знал эту теорию из первоисточников; Толкин должен был знать как минимум понаслышке от Барфилда.
Интереснее совпадения в «историко-географических» деталях. В эссе «Хайборийская эра» атланты основывают где-то на северо-западе Старого Света свое «континентальное королевство», куда позднее, после катаклизма «тысячи сородичей континентальных атлантов прибыли на кораблях в поисках убежища». Королевство это сохраняет «прежний статус довольно развитой варварской цивилизации», атланты «достигли удивительной ловкости и искусности» — правда, в обработке камня. При этом они «были вынуждены постоянно сражаться за свою жизнь», и наиболее ожесточенной была борьба с давними врагами пиктами. В ней они «впали в глубочайшее варварство» и оказались «раздроблены на небольшие кланы». В итоге нового катаклизма потомки атлантов «погрузились в беспорядочное животное существование обитателей джунглей», превратившись в человекообразных обезьян. Их потомки — киммерийцы, в частности и Конан-варвар. Однако другое царство атлантов существовало ещё и в Хайборийскую эру Конана далеко на юге и упоминается в эссе среди «чёрных царств». О том, что это не ошибка и не недоразумение, свидетельствует подробное описание истории этих атлантов в написанной Говардом несколько ранее повести «Луна черепов». Здесь южное, африканское царство атлантов описывается как безжалостная кровавая тирания, основанная на культе тёмных богов, наследующая гордыню и жестокость древних атлантов времён перед катаклизмом. Последний оплот атлантов в Африке — город Негари — оставался центром сокращающегося царства примерно до середины I тысячелетия до н. э., когда атланты оказались заперты в его стенах. Лишь за тысячу лет до Кейна, то есть примерно в VI в. н. э., восставшие рабы-негры, с которыми атланты давно начали смешиваться, захватили власть, истребив всех атлантов, кроме жрецов.