Стал «Углегрызом» и член Модлин-Колледжа К. С. Льюис, знакомство которого с Толкином относится как раз к 1926 г. Клайв Степлз Льюис родился в 1898 г. в Белфасте, на севере Ирландии, в самом сердце преимущественно протестантского и оставшегося верным Британской короне Ольстера. Лишившись в возрасте десяти лет горячо любимой матери, Льюис вскоре расстался и с родным домом. Отец, не умевший и не любивший возиться с детьми, предпочёл отправить Клайва в отдалённую школу. Нелестные воспоминания об этом вполне «элитном» учебном заведении преследовали Льюиса долгие годы. В будущем он посвятит немало язвительных страниц подобным школам: безразличию тамошних преподавателей, доносительству и побоям со стороны старших и физически сильных учеников.
Лишь в шестнадцать лет судьба свела Льюиса с подлинным учителем. Два года он брал уроки языка и литературы у профессора Керкпатрика. Тот стал, пожалуй, первым, кто действительно попытался проникнуть во внутренний мир юноши. Именно благодаря Кёркпатрику Льюис избрал для себя судьбу филолога, специалиста по античной и средневековой литературе. Кёркпатрик стал прототипом профессора Дигори Керка из прославившего Льюиса сказочного цикла «Хроники Нарнии».
С 1917 г. Льюис учился в Оксфордском университете. Впрочем, учебу в самом начале прервал военный призыв. Льюиса отправили во Францию, в пекло оканчивавшейся, но ещё не окончившейся Первой мировой. Потом — ранение, госпиталь. О пребывании на фронте Льюис старался не рассказывать и почти не писал. В его книгах встречаются батальные сцены, но тема войны никогда не выходит на первый план. В 1919 г. Льюис вернулся в Оксфорд. Окончив университет, он остался там — преподавать английскую филологию. Его лекции пользовались шумным успехом у студентов, а научные труды (от «Истории английской литературы XVI в.» до перевода «Энеиды» Вергилия, впрочем, так и не изданного) принесли признание коллег. Как и многие преподаватели, Льюис в 20-х гг. посещал литературные кружки, писал и даже печатал стихи, впрочем, не принесшие ему известности. Этим он походил на Толкина, разве что отличался большей скоростью в работе, а значит — и большей способностью заканчивать начатое.
Знакомство с Толкином стало переломным моментом в жизни Льюиса. Уже при первой встрече они немало проговорили о средневековой литературе — и убедились в общности интересов. Увлечённые своим делом коллеги, с не очень большой разницей в возрасте, они быстро сдружились. Тем для общения было предостаточно, и остановиться было трудно. В одном из писем 1929 г. Льюис упоминает разговор с Толкином «о богах, великанах и Асгарде», продлившийся три часа! Уже в то время Льюис прочёл почти всё из толкиновского «портфеля», и вскоре творчество друга станет сильнейшим импульсом для собственного. Пока же Льюис с шутливым изумлением восторгался «автором огромных романов в стихах и карт, их сопровождающих». Для Толкина Льюис уже к началу 1930-х стал, наверное, ближайшим другом, если в своем роде не единственным, каковым и оставался затем два десятка лет с лишним. Льюис был несколько осторожнее, и еще в 1931 г. относил Толкина в ряд «друзей второго класса» — почетный, но не исключительный.
Многое изменили, скрепив их дружбу и породив новый творческий союз, события осени как раз этого, 1931 г. Льюис, подобно одной своей героине, «отошёл от христианства в детстве — тогда же, когда перестал верить в Санта-Клауса». Решающую роль в смене взглядов сыграло именно знакомство с Толкином. Тот, разумеется, с горечью воспринимал безверие Льюиса. Они много спорили — о культуре и мифологии, о смысле жизни и творчества. В итоге к концу 1920-х Льюис уже мог сказать о себе, что «верит в Бога», однако христианства понять и принять не мог.