- Ни к чему это теперь, - самоуверенно заявил он. - Я и без Миши-Гриши с сундуками управлюсь. Пускай чудо-юдо и дальше с утопленниками возится.
Отвесив служанке напоследок смачный игривый шлепок, мудрец вскричал зычным голосом:
- А ну, подготовить мне немедля летучий корабль! Пошли, цЫган, составишь мне компанию...
Часть служанок, постоянно крутившихся возле чародея, тотчас куда-то упорхнула. Снаружи терема послышался скрип. Другая часть служанок помогла мудрецу переодеться в мантию и колпак, украшенные звёздами, знаками зодиака и каббалистическими символами. При виде такого наряда цыган еле-еле сдержал смех.
Вдвоём с цыганом чародей вышел на балкон. Во дворе терема, под ними, служанки, умело шевеля рычагами и лебёдками, выводили из специального ангара летучий корабль. Тот выглядел как обычное судно, даже рангоут и такелаж были точно такими же. Вот только под действием заложенной в его структуру магии, корабль парил в воздухе, не касаясь земли. Служанки, кстати, уже успели переодеться в матросскую форму, которая была под стать их платьям горничных, т.е. почти ничего не прикрывала.
Служанки с балкона сбросили вниз конец каната и служанки на корабле закрепили его на борту. За этот канат летучий корабль подтянули к самому балкону. Матроски действовали умело и слаженно, занимаясь этим, очевидно, не впервые. По перекинутому на балкон трапу цыган и чародей взошли на борт. Суеверный кузнец почувствовал, как у него дрожат коленки - полёты по воздуху казались ему противоестественной чертовщиной и он боялся, причём боялся сильнее, чем когда плыл со стариками в море на встречу с неведомым чудовищем.
Матроски отдали швартовы. Поднявшись на ют, чародей начал читать заклинание:
- Анайн цыген, дет варан, сыктын бурда...
Легко и быстро, так, что у всех захватило дыхание, корабль взмыл ввысь и замер на определённой высоте - такой, чтобы в полёте не задевать городские стены, дома, дворцы и деревья. Отсюда цыгану был виден порт, где и впрямь царила сутолока. Десятки и сотни подвод и катафалков направлялись в порт и из него, создавая затор на дороге. До слуха доносились людские вопли, ругань и плач.
- Скоро всё изменится, - заметил чародей. - Рыбацкие шхуны и траулеры снова начнут бороздить морские просторы, на рынке снова появится свежая рыба, множество людей вернётся к привычному образу жизни... Кроме тех, конечно, кто упокоился навеки.
Служанки, даром что девушки, ловко карабкались по вантам и реям, ставя и крепя паруса. Рослая красотка в лихо заломленном берете с розовым помпоном стояла за штурвалом и правила в открытое море. Другая, чей откровенный, с вырезом, китель украшали адмиральские погоны и аксельбанты, звонким голосом отдавала чёткие команды, как заправский шкипер. Ветер наполнил паруса и летучий корабль быстро помчался вперёд.
Для цыгана корабельная терминология, все эти фалы, шкоты, топенанты, топсель-гордени, грот-марса-реи и бом-брам-кливеры, звучали как бессмысленная абракадабра, в которую он не вслушивался. Он не знал, что хуже - противоестественный полёт по воздуху или же тот факт, что чародей может заметить его страх. Поэтому, напустив на себя невозмутимо-задумчивый вид, кузнец сел прямо на палубу (чтобы не видеть проносящейся под килем воды), облокотился спиной о борт, взял гитару и начал перебирать струны.
Не в пример ему, матроски чувствовали себя совершенно спокойно и не обращали внимания не только на высоту и быстрый полёт в воздухе, но и на то, что с палубы может быть видно полное отсутствие у них нижнего белья, и что ветер свободно ласкает у них под подолом всё, что ему там открыто.
Подумав о ветре, цыган запел старинную песню:
- Ветер, ветер, что же ты вновь
Мне о былом говори-ишь?
Ветер, ветер, что студишь кровь,
Сердце моё ледени-ишь?
Зря леденишь, злишься ты зря,
Видишь, пришла в табор заря.
Зорьку цыгане не дождали-ись,
Все разошли-ись, все разбрелись.
Ветры, ветры, ветры-друзья,
Есть на свете такая земля-а,
Где цыган сам счастие сыскал,
Пел без слезы, не страда-ал...
Ай нэ-нэ-нэ, ай нэ-нэ-нэ...
Мчался летучий корабль над морем и неспокойно было синее море. Изнутри его наполняло бледно-зелёное сияние, а вода бурлила, клокотала и пенилась. Из бледно-зелёного сияния поднимались на поверхность утопленники, все, сколько их в море было, и непрерывным потоком дрейфовали к берегу, к городскому порту, где их вылавливали из воды. К пальцу каждого утопленника была привязана бирка с указанием, кто это такой, а внутри тела располагался завёрнутый кулёк с драгоценностями - жемчугом, золотом, украшениями или всем сразу - в качестве своеобразной компенсации родственникам.
- Вот это у Миши-Гриши магия! - восхищённо охнул чародей. - Мне остаётся только завидовать...
По его знаку матроски убрали паруса. Чародей ещё раз прочёл заклинание и корабль снизился к самой воде. В клюзах загремели толстые цепи и два массивных якоря с громким плеском бултыхнулись в воду.
- Надо бы как-нибудь Мишу-Гришу позвать, - сказал чародей.
Поскольку корабль перестал лететь и снизился, цыган снова почувствовал себя нормально.
- Зачем, нэ? - спросил он. - В прошлый раз мы его не звали, он сам явился.
Чародей скривился от досады.
- Жаль, не догадался я взять чудодейственную машинку, издающую запредельные звуки. Сейчас бы...
- Чем болтать, давно бы сундуки поднял, нэ, - бесцеремонно перебил его кузнец и указал за борт. - Вон, плывёт твой Миша-Гриша.