Подразделение Хасика неслось вверх по склону длинной насыпной дороги, окруженной мощными акустическими усилителями. Заканчивалась она под колоссальным выступом церемониальных ворот. Трио «Грозовых птиц», спикировав с высоты, прикрывало эскадрон гравициклов огнем. Воины исполняли тщательно отработанный, многослойный план с подстраховкой. Если враги ловили в прицел одного легионера, то обнаруживали, что на них надвигаются еще шесть меток целеуказания. Атака была безжалостной, сокрушительной, ошеломляющей… и просто слишком быстрой.
Приближаясь к вратам, нойон-хан громко захохотал и начал палить из тяжелого болтера, выступающего над изогнутым носом его ревущего «скакуна». К очередям Хасика присоединились залпы из сорока с лишним таких же орудий. Их канонада прижала защитников города, стрелявших в ответ, и обрушилась на ворота. Преграда растрескалась, пошатнулась и разлетелась тучей вертящихся обломков, сквозь которую промчались гравициклы. Попав внутрь, они с рычанием устремились по узким капиллярным переходам. Теперь воины сжигали и взрывали изнутри сеть жирно лоснящихся укреплений.
Внушительная сила нефилимов скрадывалась их медлительностью: они перемещались как бредущие под водой люди и не успевали организовать оборону против столь жестоких и выверенных ударов. Солдаты-невольники, зачастую облаченные в броню из эпидермиса своих чужеродных господ, открыли огонь с защитных позиций и подбили два-три гравицикла, но остальные смели предателей очередями. Навстречу легионерам вышли неуклюжие гибридные конструкции из плоти и механизмов, порой не уступавшие величиной «Рыцарям», однако Белые Шрамы перебили исполинов раньше, чем они начали стрелять.
Дальше к северу приземлялись тяжелые грузовые модули легиона, окутанные всполохами лазерных лучей. Их энергетические пушки набирали энергию, готовясь к залпам, способным разрушить целый квартал. Транспортные «Громовые ястребы» разжимали фиксаторы, сбрасывая штурмовую бронетехнику. Громоздкие танки с плеском шлепались в топь и катились вперед, накрывая противника огнем из вспомогательных средств поражения, пока их главные орудия неотвратимо разворачивались к намеченным целям.
«Все время двигайся», — одними губами произнес Хасик.
Он так разогнал гравицикл, что машина тряслась на запредельной скорости. Мимо проносились размытые пятна — покачивающиеся жутковатые конструкции ксеносов, — и нойон-хан поливал их из тяжелого болтера, почти не считая убитых.
«Клинок движется, конечности движутся, центр тяжести движется. Уклонись, увернись, атакуй сильнее».
На западной окраине города большая часовня сопереживания рухнула под шквалом зажигательных бомб. Опорные балки рассыпались пеплом, и здание сложилось бесформенной грудой. Из взрывающихся пастей храмов восхваления неслись резонирующие вопли: их издавали наполовину утратившие разум создания, когда раскалывались подключенные к ним нейроэнергетические катушки. Пылала сама атмосфера: в лицевые пластины воинов летели хлопья пепла, а воздухозаборники двигателей выдыхали клубы пламени. Легионеры пробивались через пекло, защищенные от дрожащих валов жара несравненной броней. За «Ятаганами», которые подобно копьям пронзали жгучие облака, тянулись инверсионные следы из трепещущих языков огня.
Хасик заметил, что из — под обломков орудийной позиции впереди выбирается нефилим, относящийся к крупному ксенотипу. В прерывистом свете полупрозрачная плоть существа мерцала лимонно-зеленым. Воздух рядом с ним словно бы вспучился, мелко затрясся и разорвался: чужак выстрелил по надвигающимся захватчикам из визгоимпульсного оружия.
Нойон-хан еще до зарождения акустической волны рывком ушел вниз и покинул вероятный конус поражения. Войдя в атакующий штопор, он понесся через развалины укрепления. На линзах вспыхнули руны, сообщившие Хасику что два всадника попали в вихрь молекулярной дезинтеграции. Их гравициклы стерло в порошок, а тела отбросило на осыпающиеся руины.
Выпрямившись среди клубов пламени, ксенос оказался четырехметровым исполином — чудовищем, вскормленным на мученическом поклонении тысяч душ. Он оскалил пасть, больше подходящую водным тварям, его шкура влажно заблестела, приобретая плотность хрящей благодаря какой — то метаморфической реакции, характерной для всей его расы. У ног великана пошатывались человеческие пехотинцы, наполовину ослепленные взрывом.
Нойон-хан рассчитал выпад за микросекунду.
«Оцени расстояние. Оцени скорость. Оцени массу».
Его гравицикл устремился к врагу, накренился почти на девяносто градусов, уклоняясь от поврежденной ракетами перегородки, и безумно быстро ринулся к цели по прямой. Ловко развернув визгоимпульсное орудие, нефилим повторным выстрелом разнес машину на куски, но Хасик заранее начал отталкиваться и выскочил из распадающегося седла. Резвый прыжок помог ему обогнать сферическую ударную волну. Прямо в полете чогориец выдернул из перевязи гуань дао, а через долю секунды он поразил цель, двумя руками вонзив длинный клинок в грудь ксеноса. Казалось, оружие ожило в хватке нойон-хана: вращая и толкая гуань дао вниз, легионер старался вырезать из неприятеля как можно больше требухи.