Так очередь в списке уничтожения дошла до Гар-Бан-Гара. Кристаллическая планета располагалась на перекрестке эфирных трасс, соединявших дюжину систем, три из которых уже подвергались атакам Белых Шрамов под началом Гияхуня. Разрушив ее, имперцы обезопасили бы свои фланги от контрнаступлений и подорвали бы способность орочьего вождя маневрировать войсками по всему субсектору. Пока Хорус рвался к кольцу укрепленных миров в центре, V легион планировал провести выпад здесь, чтобы расчистить дорогу для неизбежного финального натиска в сердце владений Гарлука.
Элементы плана сплетались в изящное полотно критических по времени ходов, которые надлежало сделать в строго определенном порядке. Задержка здесь ставила под угрозу операции в других местах. Это понимали все — Хан, союзные части, имперское верховное командование, даже сами зеленокожие. Именно поэтому непрерывность продвижения становилась определяющей в том или ином смысле. Для людей промедление означало поражение; для орков с каждым лишним днем возрастали шансы на то, что они сумеют разделить врагов и отвоевать утраченную территорию.
Вот о чем думал изможденный Хасик, сидя на корточках.
«Мы недостаточно быстры».
Небо приобрело черно-красный оттенок: его подсвечивали самые последние лучи давно уже скрывшегося солнца. В вышине за разреженной атмосферой живописно рассредоточенные звезды. Они скапливались более густо, чем на Терре или Чогорисе, поскольку Гар-Бан-Гар находился ближе к ядру Галактики.
Звуки битвы по-прежнему доносились отовсюду. Легионеры захватили кряж четыре часа назад, после чего занимались только тем, что пытались его отстоять. Инженеры ауксилии превосходно показали себя, проворно развернув осадную технику и закрепив в грунте стационарные оборонительные позиции. Солдат, оставленных в резерве на время изначального прорыва через траншеи, теперь разместили на северном краю возвышенности. Этим бойцам поручили удерживать недавно отбитый участок и, чтобы укрепить их решимость, придали им отделения Астартес.
Другие ауксиларии, измотанные за несколько дней постоянных сражений, по большей части нуждались в отдыхе. Их обгорелые танки тоже страдали от чрезмерной нагрузки: батареи питания показывали отсутствие заряда, отсеки для боекомплекта пустовали, а члены экипажей сидели, безвольно привалившись к остовам своих машин. Чужаки никуда не делись, однако даже они не могли атаковать вечно, поэтому расположились на открытой местности и непрерывно издавали свой проклятый рев, мешая неприятелям урвать хотя бы минутку сна. Издалека доносился грохочущий ритм барабанов, обшитых железом, и где — то в ночи танцевали зеленые всполохи пси-энергии.
Атмосфера враждебности также не исчезала. Через какое — то время имперские воины начинали слышать орочью злобу в полудреме, видеть ее в каждом случайном луче грязно-оранжевого света, чувствовать в своих дрожащих пальцах. Ее ощущали даже закаленные солдаты и космодесантники.
Моргнув, Хасик стряхнул усталость, поднял голову и различил знакомый силуэт капитана Лунных Волков, который подходил к нему, скрежеща сабатонами. Галкуза Реор выглядел скверно: его правый наплечник, разодранный когтями, свисал с креплений, а наколенники искрили разрядами из пробитых кабелей.
Нойон-хан выпрямился. Остальные легионеры Пятого, собравшиеся вокруг него, устало отсалютовали гостю — изобразили знак аквилы в обычной имперской манере.
— Поганые твари, — мрачно произнес капитан. В его хриплом голосе тоже звучало утомление.
— Точно, поганые, — согласился Хасик, говоря на готике. — Сильные, правда…
Реор включил экран тактического гололита, и в ночном воздухе между ними замерцали каркасные модели.
— Мы южнее точки, где должны находиться. Три дня пути.
— Знаю. Мысли?
Капитан и нойон-хан часто совещались в течение предыдущих шести месяцев тяжелой кампании. Лунный Волк, выросший среди бандитов и отступников, оказался более резким и жестким человеком, но при этом отличным командиром — непредвзятым и с прекрасными навыками полководца.
— У меня — никаких. У тебя?
— Возобновить орбиталки? — неуверенно предложил Хасик.