– Низшие расы, – прорычал Банагос. Ее сердце заныло, Киригоса даже не стала, по привычке, упрекать его за такую грубость. Он был прав, хоть и невозможно было сказать, какая раса, или даже какая фракция была к этому причастна.
Киригоса преобразилась в человеческий облик. Задернув локоны длинных вороных волос за уши, она с почтением приблизилась к телам убитых родичей. Пятеро ушли защищать Радужное Средоточие. Пятеро было убито, отдав свои жизни, выполняя задание. Кроткий и мудрый Урагос, самый старший из них, лидер отряда. Рулагос и Рулагоса, друзья с одной кладки, в своем человеческом облике были близнецами. Они упали вместе, рядом друг с дружкой, в одной той же позе, а из их горл торчали стрелы – таким схожим при жизни была уготована схожая смерть. Слезы выступили на глазах Киригосы, когда она смотрела на Пелагосу. Кири удалось распознать ее лишь из-за малого роста. Она всегда была самой маленькой и молодой (по их меркам) из синих драконов, но при этом обладала особым талантом к тайной магии, несравнимым с ее возрастом. Кто бы ни убил ее, тот тоже использовал магию, ибо она была до неузнаваемости обожжена.
Луругос, видимо, сопротивлялся дольше всех, его тело было найдено далеко от места гибели остального отряда. Опаленный, обмороженный, местами побитый, со стрелами, торчащими словно иглы из плеч и ног, он не сдавался. Киригоса подумала, что, возможно, еще он боролся несколько мгновений даже после того, как мечом ему снесли голову.
Банагос в человеческом облике появился сзади и протянул ей руку. Она стремительно сжала ее.
– Мне немногое известно о низших расах, – сказал Банагос. – Я вижу здесь следы как разного оружия, так и магии – что тайной, что демонической.
– Это мог быть кто угодно, – сказала Кири.
– Тогда, видимо, мы были правы, желая уничтожить их всех, – заявил Банагос. Его голос был суров от горя, а синие глаза покраснели от едва сдерживаемых слез. Он любил малютку Пелагосу, с которой собирался стать парой, стоило бы ей достичь зрелости.
– Нет, – отрезала Кири. – Так считают лишь те, кто не желает тратить время и пораскинуть мозгами, Банагос, и ты сам знаешь это. Знаю, и Пелагоса верила в это. Тот, кто сделал это – не "все", как и не "все" драконы убивают смертных забавы ради. Мы знаем, почему это произошло. И вовсе не из ненависти к нашему роду. Все потому, что кто-то хотел заполучить Радужное Средоточие для каких-то своих целей.
– Пять драконов, – выдохнула Алагоса. – Пятеро из нас. Пятеро лучших из нас. У кого могло хватить сил, чтобы сотворить такое?
– А вот это, – сказала Кири, – нам как раз и нужно понять. Банагос, доставь в Нексус эти мрачные новости. Алагоса останется здесь со мной, и мы позаботимся… об останках павших.
Она решила увести его подальше от увиденного, но Банагос потряс головой.
– Нет. Она должна была стать моей половинкой. Я… привязан к ней. И остальным. Ты ближе всех к Калесгосу. Будет лучше, что он услышит это от тебя, и как можно быстрее.
– Как пожелаешь, – тихо ответила Тири. Она в последний раз взглянула на тела синих драконов, заключенных в посмертии в облике, презираемом большинством из их рода; вновь с болью закрыла глаза, и лишь затем устремилась ввысь. Забив крыльями, она повернула и отправилась к Нексусу. Ее мысли были заняты не погибшими, а их убийцами. Кто был достаточно силен, чтобы совершить подобное? И ради какой цели?
Она знала слишком мало, но этого было достаточно, чтобы подтвердить самые худшие опасения о судьбе их странствующего отряда. Ей оставалось лишь надеяться, что в ее отсутствии Калеку удалось узнать больше.
Калесгос знал, что с каждой минувшей секундой Радужное Средоточие удаляется все дальше и дальше на юг. И становилось все сложнее и сложнее его проследить. У него были определенные преимущества над остальными членами стаи. Хотя он больше и не являлся одним из Аспектов Драконов, он все еще стоял во главе синей стаи. Эта сопричастность с его родом была лишь эхом того, чем он когда-то обладал, и все же как-то она усиливала его связь со Средоточием. Когда Тералигос сообщил, что он едва ли может ощутить объект своего поиска, Калесгос закрыл глаза и сделал три глубоких вздоха. Он визуально представил в уме артефакт, сконцентрировался на нем, прочувствовал его и...
Вот оно где!
– Оно находится теперь в Борейской Тундре, ведь так? – спросил он Тералигоса, не открывая глаз.
– Да, да, так и есть, и... – фраза оборвалась резким, кратким криком. – Оно пропало!
– Нет, пока нет, – сказал Калек. – Я все еще чувствую его.
Многие драконы с облегчением вздохнули. И в этот момент раздался тихий женский голос:
– Они мертвы, Калесгос. Все пятеро.
Он открыл глаза и без сил глядел на Киригосу, пока та пересказывала, что она обнаружила с Банагосом и Алагосой.
– И вы не смогли определить, были то люди или эльфы, орки или гоблины? – спросил он, когда она закончила рассказ. – Ни по отрывкам знамен, ни по оперению стрел?
Она покачала головой.
– Все, что мы нашли, было разного цвета. Не осталось никаких следов. Растаяло много снега, и они оказались достаточно умны, чтобы не оставить следов ног на песке или крови на камнях. Все, что нам удалось узнать, Калесгос: похоже, кто-то знал, где найти их, кто-то был достаточно силен, чтобы справиться сразу с пятью драконами, и кто-то скрылся с Радужным Средоточием. Кем бы они ни были, они знали, что делают.
Ее голос на последних словах понизился. Калек кивнул.
– Похоже, так оно и было. Но мы тоже знаем. – Он говорил с той уверенностью, которой сам не чувствовал. – В общих чертах, я могу ощутить, куда оно направляется. Я последую туда и верну его.
– Но ты – наш вожак, Калесгос, – возразила Киригоса. – Ты нужен нам здесь!
Он покачал головой.
– Неправда, – сказал он тихо. – Именно потому, что я ваш вожак, я и должен идти. Настало время признаться самому себе, что произошло – что чувствует стая. Многие уже покинули стаю, исследуют мир. Когда-то мы знали, для чего мы нужны; теперь это не так, и самый наш ценный магический предмет, инструмент и символ был украден, наши лучшие драконы лежат в земле, убитые ворами. Вести и защищать вас – мой долг. И я… с ним не справился.
Было больно признавать это.
– Я потерпел неудачу, по крайней мере, сейчас, а может, и в чем-то еще. Я не нужен вам здесь, весь в тревогах и догадках, пока кто-то другой продолжает рисковать, чтобы вернуть похищенный шар. Это моя задача, и выполняя ее, я буду вам лидером и защитником.
Все обменялись друг с другом взглядами, но против никто не выступил. Ведь все понимали, что так будет лучше всего. Все было так, как он и сказал. Его вина; так и возврат артефакта ложился на его плечи. Но он не упомянул в своей речи о том, что хотел уйти. Он чувствовал себя легче, общаясь с младшими расами, а не здесь, якобы возглавляя стаю. Он поймал взгляд Кири, похоже, понявшей его тайное желание, – и одобрившей его.
– Киригоса, дочь Малигоса, – сказал он, – воспользуйся мудростью Тералигоса, и будь, пока меня нет, здесь моим гласом.
– Никто не сможет заменить тебя, мой друг, – тихо ответила Киригоса, – но я сделаю все, что смогу. Если кто из нас и может найти потерянное Радужной Средоточие в этом огромном мире, так это ты, лучше всех нас знакомый с Азеротом.
Слов больше не осталось. В тишине Калесгос подпрыгнул вверх и вылетел навстречу холодному снежному дню, следуя за слабой ниточкой, шепчущей ему: сюда, сюда. Киригоса сказала, что Калек знал Азерот лучше, чем любой другой синий дракон. Ему оставалось только надеяться, что она была права.
Глава 2
Бейн Кровавое Копыто выглядел беспокойным, проходя с небольшой свитой через врата Оргриммара. Единственный потомок всеми любимого и безвременно утраченного верховного вождя Кэрна Кровавое Копыто, он лишь недавно принял бразды правления, которые его отец держал долгие-долгие годы. Бейн никогда не искал этой ответственности, но принял ее со всем должным смирением и сожалением в день, когда умер отец. И с тех пор весь мир изменился окончательно и бесповоротно.