Блядь, они кричали моё имя. Я видел всё это прежде, ожидая за кулисами во время маминых концертов, слушая лесть толпы, пока они кричали для неё, но сегодня все аплодисменты принадлежали мне.
Тэлон отсчитал бит и тяжелые басы «Наглеца» донеслись из динамиков. Толпа замешкалась, словно один огромный зверь вдыхающий воздух.
Тогда я вышел на сцену, и толпа взорвалась.
Я чувствовал, как ритм пронёсся через меня и слова вырвались быстро и реалистично. Будто я был рождён для этого. И, черт возьми, я был рожден для этого.
– Все правильно… детка… – я держал ноту чуть дольше, пока парни набирали темп, стробоскопы мигали вокруг нас прежде, чем мы синхронно соединились в песню, которая прославила меня. Песня, которую я написал тайно – для единственной девушки, которую я когда-либо любил – теперь же принадлежит всем.
Я поднял голову, чтобы разглядеть её в толпе, но свет ослепил меня, и я понятия не имел, где она должна быть. Я только надеялся, что она была где-то там, наблюдала за мной и слушала, как я пою специально для неё.
Глава 21.
Лилиана.
Помните, я сказала, что вечно опаздываю?
Я никак не ожидала, что усну. Но мой внезапный порыв ясности был всем, что нужно, чтобы наконец-то закрыть глаза и уснуть после моего прилета и сбитого суточного ритма.
Когда я проснулась, я была отдохнувшей и посвежевшей. И реально, чёрт возьми, опаздывала на концерт Джакса.
Я вызывала такси, пока надевала наряд максимально приближенный к дресс-коду клуба – мягкая трикотажная футболка, поверх накинутая яркая фиолетовая неоновая безрукавка вместе с парой джинсов с блестяшками на заднице. Моя версия клубного наряда. Я обдумывала, надеть ли мне каблуки или нет, но я взяла только одну пару туфель, в которых планировала идти на свадьбу, и, зная моё везение, я бы сломала их до этого. Пары балеток будет достаточно.
Кроме того, Джакс обожал, когда я была маленькой. Я ухмыльнулась своему отражению, когда представила, как он будет выражать свою признательность.
Это ничего не значит.
Когда таксист довёз меня, я думала, что он перепутал адрес. Джакс сказал «клуб», так что я ожидала чего-то маленького и уютного. Чего-то, где я могла посидеть и попить вино, пока он поёт мне.
Это место было совершенно противоположным.
Доносившаяся из открывшихся дверей музыка была настолько громкой, что я замерла.
Он пел «Наглеца». Прямо сейчас.
Я немного притормозила, проведя пальцами по осыпающейся штукатурке. Имеет ли это дело ко мне? Была ли я расстроена? Было что-то ещё, маленький шарик боли в груди, что всё ещё болезненно кровоточил. Но мне надо двигаться дальше, не так ли?
Это ничего не значит.
Я просто подожду здесь, пока песня не закончится, и тогда войду внутрь. Джакс никогда не был разумным.
Слава богу, я не могла слышать слова песни, так что я могла свободно попрыгать на ногах под заразительный бит. Я почувствовала маленький всплеск гордости, пока смотрела, как две высокие блондиночки поспешили к входу, раздраженные что пропустили «нашу песню».
– Боже, он просто горяч, – пропела одна, когда вышибала сердито оглядел её паспорт.
– Ты можешь представить себя девушкой, которой он это написал?
– Она, скорее всего и понятия не имеет, как ей повезло.
– А ты можешь представить, насколько он великолепен в постели? – они захихикали вместе, прежде чем войти внутрь.
Да, я могу.
Я шагнула к вышибале, который был настолько же широким, как и высоким.
– Лилиана Несбит! – выкрикнула я. – Я должна быть в списке.
Он выгнул одну бровь.
– Вы в VIP-секторе, мисс, – прогремел он почтительно. – Пройдёмте со мной.
Я шла за ним в тёмную, дикую толпу в клубе. Нависающие балконы загораживали вид на сцену, но я хорошо разглядела тех двух блондинок, выкрикивающих имя Джакса.
Он провёл меня через лабиринты лестниц, пока внезапно не оказался в приватной комнате. Той, из которой идеальный вид на сцену ниже.
– Святое дерьмо, – выдохнула я, но мой голос потонул в грохоте аплодисментов, пока барабанщик отстукивал интро следующей песни.
В этот момент, мир будто сузился в маленькую точку, достаточную для меня, чтобы разглядеть его. Джакс передвигался по сцене плавно и опасно, как дикая кошка, прежде чем низко присесть и начать петь.
Я схватилась за перила, чтобы не свалиться с балкона. Он был просто поразительным, по влиянию природы. Он управлял толпой как инструментом, играя нашими эмоциями, также умело, как и гитарой. Мы двигались, когда он говорил нам двигаться, мы кричали, когда он говорил нам кричать, и когда всё закончилось, я наравне со всеми выкрикивала его имя, и я была бездыханной и отчаявшейся точно так же, как когда он прижимал меня к стене.