Каждый шаг был словно вечность, пока я медленно шагал к двери.
– Мистер Блу? Ваше платье! – крикнула девушка за стойкой.
Я повернулся как в тумане и молча взял пакет с одеждой. Когда я перекидывал его через плечо, я мог заметить Бит краем глаза. Она стояла в проеме примерочной, ее губы бесшумно двигаются. Она раскачивалась вперед и назад на своих босых ступнях, будто пыталась подойти ко мне, но внезапно приросла к месту.
Просто скажи что-нибудь, мысленно просил я ее. Что угодно. Накричи на меня, если хочешь. Только не дай мне выйти отсюда.
– Джакс…
Она реально сказала это или мне только померещилось где-то в голове? Я в последний раз посмотрел на Лил и взялся за дверную ручку. Ее собственная рука взметнулась вверх… но затем опустила обратно.
Тогда ладно. Все кончено.
Я ехал домой в тишине, абсолютно бездумно. Когда я прошел сквозь входные двери, бросил пакет с платьем на пол, затем развернулся и пошел вверх по лестнице.
Теперь моя очередь прятаться за закрытой дверью.
Мой телефон провибрировал один, два, три раза. Но я не посмотрел. У меня репетиция сегодня, время в студии на завтра. Но оба этих действия будут значить, что мне придется оставить свою святая святых.
Был ли я киской, избегая ее? Определенно. Но, по крайней мере, я был осознающей киской. Я знал что видеть ее, даже мимоходом, было бы большущим риском для своего рассудка.
Затем я начал писать.
Тот альбом, над которым я застрял из-за того, что слова просто отказывались, мать их, складываться в песню, сейчас вдруг стал реальным. Через три дня, после того, как Лили признала, что использовала меня, я вышел из комнаты с целыми четырнадцатью песнями в демо-записи.
И это было золотом. Я был уверенней в этом больше, чем в чем-либо еще в моей жизни. Я поднял телефон и, откинув массу оповещений, стал звонить.
– Ну, привет тебе, блудный клиент, - ого, Бев не звучала разозленной. Или я просто убеждал себя в этом, чтобы чувствовать себя лучше.
– Эй, красотка, скучала по мне?
– Не особо, но вот студия, конечно, скучала. Бронь стоит очень много денег, Джакс.
Я тяжело вздохнул и мельком заметил себя в огромном зеркале перед кроватью. Когда я решил повесить его здесь, это было специальная просьба, чтобы я мог видеть себя, когда трахаюсь… когда это, конечно, случалось. Это и вправду не имело значения, пока я мог видеть себя. Но то, что я видел сейчас, заставило меня внутренне содрогнуться.
– Да, Бев, слушай. У меня тут случилось кое-какое дерьмо, и я должен был позвонить. Но у меня есть хорошие новости.
– Скажи мне, что это законченный альбом.
Я усмехнулся.
– Это законченный альбом.
– Тебе бы лучше не шутить надо мной, Блу.
– Конечно, нет. Мне нужна студия и парни, завтра – постой, нет. Дерьмо, в этот день моя мать выходит замуж… Как насчет понедельника? Могут ли они втиснуть меня в понедельник. Пожалуйста?
Бев молчала так долго, что я подумал, что сбросил звонок. Я отвел телефон от уха и проверил, и она уже говорила, когда я снова прислонил телефон.
– … впервые в жизни слышу, чтобы ты говорил "пожалуйста", Джаксон.
– Да, ну, не привыкай к этому.
Она рассмеялась.
– Окей. Я подергаю за ниточки, поглажу по шерстке кого надо и все такое прочее. Будет лучше, если это и вправду будет стоить моего времени.
– Я всегда стою твоего времени, дорогуша.
– Свинья, – фыркнула она, но когда она отключалась, я отчетливо слышал ее смех. И я тоже смеялся. Свободным, маниакальным смехом, будто что-то упало с груди. Я распахнул дверь, намереваясь спуститься вниз и налить себе победный стаканчик.
Лили опустила свою руку и подняла бутылку, вытягивая ее перед собой, словно предложение мира.
– Приветик, – сказала она тихо. – Перемирие?
Глава 33.
Лилиана.
Все кончено.
Он окончил это.
Я должна быть рада.
…
Почему я чувствую себя так, словно мое сердце разрывается?
Из-за того, как он согнулся пополам. Будто мои слова ударили его прямо в живот. Тогда, и только тогда, я осознала кое-что очень досадное.
В этой ситуации я была плохим парнем. Не он. Я.
Я пялилась на его закрытую дверь и возвращалась на две недели назад. Мы спорили, ругались, но тем, кто действительно был жестоким, была я. Все время я убеждала себя, что это я была пострадавшей стороной, когда во всем была виновата я.
И это очень хреновое чувство.
Я привыкла к такому чувству как сожаление, когда дело касалось Джаксона Блу. Но не к такому. Я пожалела, что была такой бесчувственной и использовала его. Я пожалела, что упорно не желала припомнить те миллиард раз, когда он извинялся. Я пожалела, что слушала, как он открывал мне свое сердце, когда мое было заперто на замок.