– Да... – она выдохнула облачко пара из уголка ее рта в неплохой такой убийственно пародии на диснеевскую принцессу. Затем она вернулась обратно к самой важной теме. – Так ты и вправду не идешь на его шоу сегодня?
Отвратительный визжащий звук упаковочной ленты заглушил мои слова.
– Нет, – сказала я твердо. Я не доверяла себе, чтобы сказать что-то больше. Все слова скопились на кончике языка, готовые политься в потоке уязвимости.
Я уставилась на коричневую коробку, как будто это какой-то древний фолиант, который предстояло разобрать, и пересчитала до десяти. Но даже это не могло удержать волну боли от распространения. Черт, у меня было это. Такая любовь, что длится всю жизнь, и я отложила ее в сторону из-за того, как все это будет выглядеть в глазах посторонних.
И он любил меня настолько, чтобы позволить мне.
– Почему ты смеешься? – потребовала ответа Энджел.
– Я не знала, что смеюсь, – сказала, вытирая слезы истерики. – Просто кое-что, что мы с Джаксом сделали на свадьбе. Мы идиоты, когда мы вместе.
– Так будьте вместе сегодня! – Энджел была настойчивой. – Мы сможем достать тебе билет. Это будет типа нашего последнего ура, как соседей, ты возьмешь меня встретиться с рок-богом, с которым ты выросла, – она дрожала от волнения. – Его глаза, они, правда, такие голубые в реальной жизни?
– Правда.
– А что насчет его тела, ты видела его вблизи без футболки? О Боже, не обращай внимания, я могу сказать по твоему лицу, что да. А что насчет... – ее голос снизился до заговорщического шепота, – ... его члена? Ты его видела?
– Однажды я застала, как он выходил из душа... – это же правда.
– Боже мой! – она достала свой телефон и начал писать смс. – Серьезно, Лили, мы пойдем сегодня. И мне плевать, если мне придется тащить тебя за волосы...
– Нет, – сказала я. Мне хотелось, чтобы голос звучал твердо, но вышло больше, как крик. Она посмотрела на меня, пораженная, пока я пыталась взять себя в руки. – Нет, – повторила я мягче. – Мне и вправду хочется закончить собираться сегодня.
– Но почему ты съезжаешь? Ты никогда не объясняла. Просто вернулась, вся такая странная и молчаливая, и сказала, что мне надо найти новую соседку. И как ты могла так со мной поступить? А что если они окажутся ненормальными?
Я проигнорировала вторую часть ее вопроса, пока я пыталась ответить на первый:
– Я съезжаю, потому что... Очень трудно подобрать слова. У тебя когда-нибудь были перемены в жизни настолько резкие, что ты не можешь поверить, что это незаметно всем, кто видит тебя?
Энджел молчала несколько секунд.
– Когда моя кошка умерла в старшей школе, я была полной развалиной несколько месяцев. Начал носить все черное и так далее.
Я кивнула ободряюще.
– Да, ты начала носить черное. Я переезжаю в совершенно новое место, – или я так считала. Я направлялась на север штата, в писательское убежище в Катскиллс.
Это то, что я сказала Энджел.
Но я не говорила ей, что на самом деле я не была настолько уверена. Я, может быть, проведу некоторое время, путешествуя по стране. Найду какое-нибудь тихое место, чтобы зализать свои раны. Дорога зовет меня. Мой отец, один из всех людей, понял бы, но он все еще был в медовом месяце с Энни. Так что единственный человек, с которым я могла бы поговорить, была моя скоро-уже-бывшая соседка. Сейчас мы разговаривали намного дольше, чем за целый год.
Энджел старалась меня понять. Я должна отдать ей должное за это.
– Это полный бред, – она, наконец, выдохнула.
Я засмеялась и заклеила другую коробку.
– Это так, – согласилась я. – Но мне надо это сделать. Я сойду с ума здесь.
Она откинулась назад и вытянула ноги на кровати.
– Ну, я собираюсь ненавидеть тебя за то, что ты сказала мне это сегодня. Ты определенно точно уверена, что ты не проведешь меня и моих друзей за кулисы?
Я притормозила и посмотрела на свои руки.
– Поверь мне, я – последний человек, которого сегодня захочет увидеть Джаксон Блу.
Когда Энджел, наконец, уехала на концерт, в квартире стало тихо. Я только что заклеила последнюю коробку в спальне, когда мой телефон завибрировал так громко, что у меня практически случился сердечный приступ.
Когда я увидела номер звонящего, я посмотрела на время: десять часов вечера. Я не смогла сдержать улыбки.
– Эй, пап, тебе бы лучше не названивать мне в свой медовый месяц.
Знакомый рокот моего отца звучал более спокойно, чем я когда-либо слышала. Месяц на Бора–Бора со своей второй половинкой поспособствовали этому, я думаю.
– Мы только что приземлились в аэропорту Кеннеди, на самом деле, – сказал он. – Думал, мы могли бы заскочить и увидеться с моей малышкой.