– Вот так?
– Вот так. Да.
Я позволил тишине повисеть чуть дольше, зная, что она не сможет сдержаться. Она должна был заполнить тишину.
– Просто… Я поняла кое-что. Мы не сможет избегать друг друга, Джакс. Наши родители женятся. Завтра, - она приподняла бровь. – К слову, ты пропустил репетицию.
– Вести маму вниз к алтарю. Что тут репетировать?
– Она была зла.
– Как долго?
Бит рассмеялась.
– До третьего бокала бурбона. Когда я ушла с вечеринки, она была на коленях моего отца и пела “Кокаиновые Поцелуи” (прим. пер. – песня Randy Class – Cocaine Kisses)
– Ненавижу эту песню.
– Я тоже, – Лили опустилась вниз, плюхаясь на мою кровать без разрешения и я старался смириться с тем, как правильно она смотрелась здесь. – Мне просто нужно знать, что мы можем стать друзьями, по меньшей мере. Все и так очень трудно и без нас, создающих дополнительные проблемы друг другу, – она посмотрела на меня. – Подожди, стой, не злись, Джакс. Слушай, я была полной задницей. Я признаю. Я обращалась с тобой, как с дерьмом, и сожалею об этом.
– Да?
– Да, – ее рот еще двигался, будто она хотела еще кое-что сказать, но не стала. Вместо этого она потрясла бутылкой. – Так что, да. Наши родители женятся и это странно, и все это хреново, и да… Выпьешь со мной?
Я сел на кровать рядом с ней. Какого хера я должен делать? Я был бессильным, когда она пришла сюда. Если бы это реально было кончено, я не был бы таким.
– Отличная идея, – сказал я ей. И я имел это в виду. – За что пьем?
– Я точно не знаю. Ты первый.
Я подумал некоторое время.
– За второй шанс?
Ее голос был тихим.
– За второй шанс.
Мы осушили стаканы, и Бит скривила нос. Это было настолько чертовски мило, что мое сердце почти остановилось. Я забрал бутылку из ее рук.
– И за третий и четвертый, тоже, – объявил я, быстро наливая еще в два стакана.
Она засмеялась.
– Стоп, окей, у меня есть один. Тост, – она подняла стакан, ее глаза сияют. – Этот за наших родителей, за то, что они запороли нам любую надежду, чтобы быть нормальными!
Глава 35.
Лилиана.
Я осушила стакан и затем кашлянула в руку.
Голубые глаза Джакса блеснули.
– Полегче, Бит. Ты, наверное, втрое меньше меня. Даже не пытайся угнаться за мной.
– Фигня, – огрызнулась я. – Я смогу перепить тебя, ублюдок.
– Я уверен, что можешь, до тех пор, пока я напиваюсь с тобой.
Я снова закашляла.
– Просто не можешь сдержаться, не так ли?
– Не-а. Не с тобой. Это проклятие.
– Попытаюсь принять это за комплимент.
– Я так и подразумевал.
– Если мы напьемся, будет ли это плохо для этой... чем бы это ни было...?
– Разрядки?
– Отличное слово, Джакс.
– Я тоже писатель, ты же знаешь.
– Оу... Я знаю.
– Ты разозлилась внезапно. Что за херню я теперь сделал?
– Ничего. Просто ты знаешь, что сказать.
– Ты продолжаешь говорить мне такое дерьмо и я должен признаться, что не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь.
Я изумленно уставилась на него.
– Ты действительно сейчас говоришь правду?
– Честное слово. Ты постоянно бросаешь эти мелкие загадочные комментарии и затем сбегаешь, вместо того, чтобы объяснить. Закрываешь двери, да что угодно. Ты хочешь быть друзьями? Друзья не выливают такой бесполезной агрессивной херни. Друзья всегда говорят, что у них на уме. Ты зла на меня и злишься уже около года. Почему?
Мои слова вылетели так быстро, что я чуть было не подавилась ими.
– Почему? Почему? Ты реально не знаешь? Ты написал эту долбаную песню о нашей ссоре... в то утро, после нашего первого... мы наконец-то... Черт, ты знаешь, о чем я говорю. Ты просто взял худший момент моей жизни и написал песню об этом. И теперь она везде. Издеваешься надо мной. Насмехаешься над этим. Тем, что у нас было. Тем, что я отдала тебе, – теперь я рыдала. Мне было интересно, может ли он вообще понять слова, которые я пыталась ему сказать.
Он сжал губы вместе в тонкую линию и ждал, пока мои рыдания поутихнут, прежде чем медленно проговорил:
– Лилиана. Ты вообще слушала песню?
– Конечно, придурок.
– Всю?
– Я поняла суть.
Его глаза гневно сверкнули.
– Что на счет шоу? Ты ведь услышала там всю песню?
Он поймал меня. И у меня не было сил лгать.
– Я опоздала, Джакс. Я пропустила ее.
Его рот скривился и голова опустилась, и на секунду мне так сильно захотелось соврать.
– Тебя не было, – повторил он. Он произнес эти слова на выдохе, таком сильном, что могло показаться, что он сдувался.
Он выглядел таким расстроенным, и я мгновенно начала защищаться:
– Я пропустила только "Наглеца"! Я видела все остальное. И я не хочу слышать ее, честно. Я слышала ее миллион раз. Ее включают на радио раз в три минуты или около того.
– Нет, – он встал и подошел к шкафу, подняв свою старенькую акустическую гитару к груди. – Просто послушай. Прямо сейчас.
Нежное бренчание нисколько не походило на то басистое интро. Оно было легким, почти жалобным. Он положил свою голову на гитару, прижимая ее к своему телу, пока он перебирал струны, и каждый издаваемый звук был пропитан грустью. Теперь я плакала даже сильнее, мелодия такая знакомая, но в то же время такая чужая. Затем он открыл рот, посмотрел на меня и запел:
You got it right… babe. (Так точно детка)
We spent the night… babe (мы провели ночь, детка)
And I'm just a Lil Bit cocky, yes, it's true (и я немного наглый, это правда)
Я поморщилась. Его губы изогнулись в фирменную улыбку, прежде чем он перешел к той части, которую я никогда не слышала.
Now we're young and so in love, (сейчас мы молоды и влюблены)
Body fits mine like a glove (твое тело подходит моему как перчатка)
And I never should have let you go (я никогда не должен был отпустить тебя)
I'm so sorry, I was wrong, (мне так жаль, я был не прав)
And I've loved you all along. (Я любил тебя всегда)
Now I'm trying to let you know (и сейчас пытаюсь дать тебе понять)