Остановившись посреди комнаты, тетка решительно прокашлялась, уперла руки в бока и густым матросским басом осведомилась:
— Ну, и долго вы меня будете от домашней работы отрывать? У меня, между прочим, зять в восемнадцать часов с работы возвращается, и к его приходу борщ должен быть сготовлен!
— При чем тут ваш зять, понятая? — опрометчиво спросил мрачный полицейский с удивительным отчеством Ликбезович. — И какое отношение мы имеем к вашему борщу?
— А такое, самое прямое отношение, — немедленно отреагировала тетка, — что я через вас этот самый борщ своевременно не сварю, а мой зять — на государственной службе, и если что не по его, очень сердится, а когда он сердится, то это, спаси господи, лучше тогда к нему даже не подходи, потому что у него характер очень сурьезный, да прибавьте сюда, что на государственной службе, и через эту службу от его характера вовсе нет спасения, поэтому я к его приходу непременно должна борщ сварить, а он приходит обязательно в восемнадцать часов, потому что у него государственная служба…
— Стоп, понятая! — рявкнул старший полицейский. — Больше не могу про твоего зятя слушать! Если ты еще раз скажешь про зятя или про борщ, я тебя непременно арестую за сопротивление при исполнении, и тогда твой чертов зять точно без борща останется! Тьфу!
— Не имеете никакого такого полного права! — заревела понятая, как взбесившаяся пароходная сирена. — Я свои права досконально знаю! Тем более что у меня зять на государственной службе! Ему через это без борща оставаться никак нельзя!
— Ну, зачем нам ссориться? — Василий Ликбезович взял себя в руки и понизил голос. — Ваш гражданский долг, понятая, — оказывать всемерную помощь следственным органам, и чем меньше вы будете отвлекаться на посторонние предметы, тем быстрее освободитесь…
— Почему же это посторонние, — пробубнила тетка, однако тоже понижая голос, — почему же посторонние, когда это мой собственный зять? Который на государственной службе…
— Ладно, — смирился с зятем полицейский, — перейдем к делу. Для начала, понятая, назовите свои данные.
— Чего? — удивилась тетка. — Какие еще данные? Я женщина приличная, отродясь у меня никаких данных не было!
— Ну, фамилию, имя и отчество!
— Ах, ну так бы и говорили, что вам ФИО мое нужно. ФИО — это пожалуйста. Оглоуховы мы будем. Серафима Петровна я.
— Очень хорошо, — Василий Ликбезович повернулся к своему напарнику: — Гудронов, зафиксируй!
В это время понятая опустила глаза и, судя по всему, увидела торчащие из-под стола мужские ноги в коричневых ботинках. Истошно взвизгнув, тетка отскочила назад и наверняка вылетела бы из комнаты, если бы в дверях ее не перехватил проворный Гудронов.
— Ой! — Серафима Петровна затряслась всем крупным желеобразным телом. — Что ж это делается? Там же у вас под столом покойник лежит! А я никак не могу, если покойники! У меня от покойников в организме начинается полная дурнота и головокружение!
— Да успокойтесь вы, понятая! — прикрикнул Василий Ликбезович. — Ясное дело, что имеется покойник, если работает следственная группа! Вы лучше возьмите себя в руки и осмотрите потерпевшего на предмет, знаете вы его или нет, и как можете охарактеризовать его моральный облик и образ жизни. В целях оказания помощи следствию.
Понятая немного успокоилась. Теперь ее разрывали два противоречивых чувства: вполне естественный страх перед покойником и такое же естественное женское любопытство. Наконец, любопытство победило, Серафима Петровна осторожно приблизилась к потерпевшему и наклонилась, чтобы получше его разглядеть.
— Ой! — взвизгнула она. — Да на что же тут глядеть-то? Это же нужно такое безобразие женщине приличной показывать! Да как же я могу его узнать, если у него, почитай, лица-то нету?
— Ну, с лицом понятно, что ничего не понятно, — сказал, поморщившись, Василий Ликбезович, прерывая затянувшееся молчание, — а вот если по другим признакам судить — одежда, руки, телосложение, рост опять же… волосы… Знаком он вам?
— А как же ж! — подала голос из-под стола понятая. — Как не знаком! Конечно, знаком! Очень даже знаком. Конечно, насчет телосложения не скажу, этим я не интересуюсь, поскольку приличная женщина и давно на пенсии, но насчет остального — точно скажу. Почитай, каждый день его видела. Как он здесь поселился, так и шастает. То вверх по лестнице идет, то вниз… потому как его квартира аккурат напротив моей, так мне это все доподлинно известно! Только тогда, известное дело, с лицом у него было все в порядке, в приличном виде оно состояло.