— Конечно, мы не знали вашей фамилии, — ответил журналист, упиваясь собой, как детективом, — но я занимаюсь расследованием не один. Нам удалось вычислить вас, и я даже звонил вам уже, но дома сказали, что вы ушли в редакцию. Так что всё равно я бы вас вытащил.
Бербер не стал рассказывать о том, что прокурор позвонил Сокову и тот дал телефон Настеньки, а по телефону узнали и адрес, и кто по нему проживает.
Сначала решили, что речь идёт о Вере, но быстро выяснили, что Настя — это младшая Александра.
Не знала Настенька и того, что в связи с публикациями Аликберова возбуждено уголовное дело об убийстве Вадима. Его родители согласились выступить в качестве заявителей. Поэтому её появление в редакции было совсем не в её пользу. И она стала говорить:
— Прежде всего, обещайте мне ничего не публиковать. Я расскажу, как это было, но прекратите эти дурацкие статьи.
— Конечно, если вы думаете, что всё неправда, мы перестанем об этом писать.
Настенька была неопытна в игре слов и мыслей, потому рассказала коротко, что Вадим пригласил её к своим друзьям в университет, затем ей стало плохо от выпитого, Вадим отвёл её в другую комнату, разделся и стал к ней приставать. Она оттолкнула его, тот упал на магнитофон затылком и вероятно потерял сознание и умер. А потом дерущиеся действительно туда попали — их она видела, уходя.
Настенька думала, что такой рассказ будет и правдоподобным и полностью оправдывающим её, так как свидетелей нет, поэтому, высказавшись, она вздохнула с облегчением и спросила:
— Вам всё понятно?
— Абсолютно, — согласился Бербер. — Скажите только, вы знаете Поварова?
— Из КГБ? Знаю. Он со мной разговаривал. А что?
— Нет, ничего. Не хочу спрашивать, о чём вы говорили. Это не моё дело.
— Я могу идти?
— Не смею задерживать.
Настенька ушла.
Бербер ликовал. Он знал то, о чём никто не догадывался.
Через две недели вышла статья. Теперь она называлась: «КГБ в трансе — дело раскрыто». В очередной публикации были названы все своими именами. В изложении автора получалось, что Настя Болотина, которая на самом деле Александра, по заданию КГБ или по собственной инициативе, в чём ещё предстоит разобраться, так как следы по прежнему ведут в дом на Дзержинке, подъехала к Вадиму, соблазнила его, уговорив пригласить на празднование Рождества, и потом, уединившись с ним в комнате, зверски била хорошо выпившего любовника головой о магнитофон, пока юноша не потерял сознание. Читателям напоминалось, что отец сына не просто большой партийный работник, но смещённый со своего поста в период власти Андропова и мешавший кому-то.
Так что смерть сына, скорее всего, была ему предупреждением. Партия не может разобраться в своих рядах. Идёт борьба за власть. Называлась фамилия офицера КГБ Поварова, навещавшего последние дни девушку с подробными инструкциями, что и как делать. Она сама пришла в редакцию с просьбой прекратить публикации и с этой целью придумала сама или ей написали ловкую легенду, по которой никто, кроме убитого не виноват.
В статье говорилось, что принципиальный прокурор Горохов готов довести дело до конца и преступники будут на скамье подсудимых.
Настенька, сдавшая кровь на анализ в тот день, когда говорила с Поваровым, через неделю получила ответ, что никаких признаков вируса СПИДа у неё не обнаружено. Счастливая, как никогда прежде от сознания того, что её жизни ничто не угрожает, всю неделю она пела песни, играла с Верой на пианино в две руки, бегали играть в волейбол и настольный теннис. Приехал из Ялты Володя Усатов по пути во Францию, куда его направили на повышение квалификации по селекции винограда. Приехал на неделю Евгений Николаевич, которого пригласили на работу в Москву для работы в книжном издательстве.
Ему нужно было принять участие в конкурсе. Каждый вечер собирались вместе у Настеньки. Стало удивительно весело. Жизнь забила ключом с новой силой.
Тогда-то и появилась новая разоблачительная статья Аликберова. В этот день Настенька прибежала счастливая домой, ворвалась в комнату и остановилась, поражённая какой-то мёртвой тишиной. Дедушка, понятно, был в своём кресле. Глаза закрыты, руки на подлокотниках. Может спит. Но бабушка, всегда встречавшая в прихожей, тоже сидит в другом кресле какая-то опущенная, сгорбленная. Мама лежит на диване с мокрым полотенцем на голове. Вода стекает по переносице и щекам к губам. Папа ходит по комнате. Только он и бросился к Настеньке и молча прижал её голову к груди. Она почувствовала, что он сейчас заплачет.