— Дедуль, успокойся, я с тобой полностью согласна. Сегодня тоже все подпевают Горбачёву. Что они запоют, если его не будет? Ведь есть же такие, что не согласны с его болтовнёй.
Настенька была уверена в том, что такие люди есть. В музее, куда она ходила на работу с большим удовольствием, задержавшись после одной из экскурсий в зале, она открыла книгу посетителей и прочла несколько записей. Две из них, сделанные совсем недавно, поразили её откровенностью. Люди писали, будто высказывались, как на духу.
Одну оставила школьный преподаватель:
«Дорогой Павел! Прекрасный наш Павка Корчагин! Прекрасный наш Николай Алексеевич! Мы любим Вас… Душа Ваша в тревоге… но не вешайте голову, не смотря ни на что. Мы боролись и погибали за Вас. Мы, довоенное поколение, Вас в обиду не дадим! Мы будем защищать Вас, пока живы. И неправда, что в нашей жизни Корчагины и Островские не нужны.
Я считаю Вас, Николай Алексеевич, своим учителем. Я училась у Вас мужеству, перенеся шестнадцать операций и борясь с паразитами.
От имени всех учителей русского языка и литературы
Обращаясь к герою романа — Павлу Корчагину и его создателю — Николаю Островскому, учительница отождествляла их и потому обращение «Вам» писала с заглавной буквы, а не с прописной[1] для множественного числа. Так что всё правильно в этом смысле. Так решила Настенька, заподозрив, было сначала грамматическую ошибку. Но, читая дальше, она уже не думала о грамматике. Текст брал за живое.
Никто же не просил писать. Или написала бы, как многие:
«Музей замечателен. Пусть живёт и развивается ещё не одно столетие. Такие мужественные люди, как Н. Островский, должны быть примером нам ещё не одно десятилетие и даже столетие.
Но нет же, пишет: «Душа Ваша в тревоге… Не вешайте голову», словно не она сама, сегодняшняя учительница, как тысячи других, в тревоге за будущее Отечества, а сам Николай Островский волнуется о том, что рушатся им воспетые идеалы.
И другая запись, оставленная, очевидно, таким же молодым человеком, как и Настенька, взволновала её:
«Редко удаётся так просто прийти в хороший музей и одному походить, посмотреть, подумать.
У меня сейчас далеко не всё в порядке. Сегодня я пришёл сюда впервые. Об Островском практически ничего до сегодняшнего дня не знал. Знал, конечно, как автора «Как закалялась сталь», из коротких, скупых строк биографии. А сегодня я увидел его квартиру, множество фотографий и документов… Музей оставил у меня глубокое, живое впечатление.
Я обязательно приду сюда ещё раз. Сразу после того важного барьера в своей жизни, который мне предстоит пройти в ближайшие две недели.
«Парень хочет преодолеть какой-то барьер, и ему поможет в этом Островский, — думала Настенька. — А поможет ли Николай Алексеевич со своим Павкой мне справиться с тем, что произошло? Если СПИД уже подступает ко мне, если уже завтра заболею, что тогда?»
Но времени на размышления было мало. Работы в музее для всех всегда хватало. Директор Галина Ивановна не оставляла никого в покое. И как бы в ответ на вопросы Настеньки в начале восемьдесят восьмого года задумали в музее организовать новую выставку «Корчагинские судьбы», на которой показать сегодняшних, искалеченных судьбой, но не сдавшихся, как и Павел Корчагин, людей, которые сумели преодолеть несчастье, встретившееся на их пути, и найти своё место в жизни, принося людям пользу. Одним из героев выставки должен был быть известный всей стране крымский писатель Николай Зотович Бирюков, судьба которого во многом перекликалась с судьбой самого Островского. Его тоже парализовало в юности, и он тоже написал книги, ставшие известными далеко за пределами его Родины.
Собрать материалы о нём, а заодно подготовить почву для выставки летом в пионерском лагере «Артек» и было поручено Настеньке, для чего её командировали на неделю в Ялту, где она никак не могла не встретиться с Володей в первый же день, идя по Набережной из гостиницы «Южная» в направлении к дому-музею Бирюкова. А Володя только что пообедал в кафе и шёл как раз в противоположном направлении к клубу моряков, где предстояло на днях выступать на конкурсе молодёжных эстрадных коллективов.
1
Ошибка автора: заглавная буква и прописная буква — одно и то же. Она же, для первоклассников, большая буква. —