В какой степени крестьяне были зависимы от феодалов, можно себе представить из следующего примера: крестьянин по имени Какос, проживавший в деревне Вагаршапат (мульк Эчмиадзинского монастыря), продал свой сад слуге ереванского хана Сару-Махмуду, который был одновременно даругой. Какос продал сад без ведома своего мулькдара (т. е. Эчмиадзина). Узнав об этом, эчмиадзинский патриарх добился расторжения сделки.
Феодалы пользовались каждым удобным случаем, чтобы увеличить тяжесть эксплуатации. В 1722 г., оказавшись в тяжелом положении, жители Ошакана попросили у патриарха Аставацатура денежную помощь в размере 150 туманов, взамен чего дали письменное обязательство выплачивать Эчмиадзину с этого момента вместо одной десятой части урожая одну пятую. Такой же случай имел место в деревне Франканоц. Эчмиадзин, приобретя эту деревню в 50-х годах XVII в., взимал с крестьян ренту-мульк в размере одной десятой части урожая. При патриархе Абрааме Мшеци крестьяне, попав в бедственное положение, испросили у патриарха денежную помощь в размере 40 туманов и дали письменное обязательство с этого момента платить Эчмиадзину одну пятую часть урожая. Симеон Ереванци рассказывает также о дальнейшей судьбе этой деревни. Крестьяне, разоренные жестокой эксплуатацией и военными действиями, покинули деревню, и она оставалась ненаселенной, как и многие другие селения этого района.
Возможно, что то же самое случилось и в деревне Ошакан, так как Симеон Ереванци пишет, что в дальнейшем в Ошакане поселились кочевники из племени муганлу (которые отказались платить Эчмиадзину мульк), а коренные крестьяне Ошакана — армяне — разбежались.
Когда крестьяне проявляли непокорность или же вовремя не платили ренту, мулькдар либо подвергал их телесным наказаниям, либо в качестве карательной меры производил массовое выселение виновных. Так, например, когда жившие в Ошакане крестьяне, принадлежавшие к племени муганлу, отказались платить Эчмиадзину мульк-ренту, патриарх изгнал их из Ошакана.
В Восточной Армении земельные отношения были неразрывно связаны с проблемой воды: без воды невозможно было вести земледельческое хозяйство. Так же как земля, вода была предметом купли-продажи, захвата и т. д. Увеличивая свои земельные владения, феодал стремился обеспечить эти земли водой. Феодалы теснили крестьян, лишая их возможности пользоваться естественными водами, которые феодал отводил на свои земли, в свое хозяйство. Симеон Ереванци в “Джамбре” в специальном разделе (гл. 18, стр. 191—202) подробно описывает оросительные каналы и искусственные водоемы, которые были приобретены или построены католикосами. Эта глава замечательна еще и тем, что автор сообщает о противоречиях и вражде, существовавших между феодалами и крестьянами.
Так, по свидетельству Симеона Ереванци, крестьяне Куль-тапы и других деревень постоянно находились во вражде с Эчмиадзинским монастырем “из-за воды, из-за земель и пастбищ для скота”. Эчмиадзин всячески препятствовал крестьянам деревни Куль-тапа пользоваться водой для полива их участков. Возмущенные крестьяне обратились к ереванскому хану с жалобой, в которой заявляли, что больше 80 лет живут в своей деревне и постоянно обрабатывали те земельные участки, которые Эчмиадзин теперь не разрешает им орошать. Хан решил спор в основном в пользу Эчмиадзина. Нередко крестьяне прибегали к захвату вод Эчмиадзина; в таком случае патриархи спешили обратиться за помощью к шахам и ханам. Например, патриарх Пилипос (1633—1655) обратился за помощью к шаху Аббасу II, заявив, что крестьяне захватили воду реки Касах. Вскоре был получен рагам шаха, согласно которому вода реки Касах была разделена на две части: половина воды была отдана Эчмиадзину, половина — остальным 20 деревням. Половина воды небольшой реки, конечно, не могла удовлетворить нужды крестьян стольких деревень, в связи с чем крестьяне “не переставали спорить и враждовать с Эчмиадзином”.