Сумму малджахата, которую должны были уплатить крестьяне данной деревни, финансовые чиновники, по-видимому, определяли заранее. Община в свою очередь распределяла эту сумму между отдельными крестьянами и всеми, у кого были на территории данной деревни какие-нибудь владения или имущество. О порядке распределения этого налога имеются; сведения во многих документах XVII—XVIII вв.[82].
Одним из самых тяжелых налогов, взимавшихся с населения Армении, была подушная, или подымная, подать. Она обозначалась терминами “джизья”, “башпули”, “глхахарк” (арм.). Этот налог взимали со всех немусульман мужского пола, достигших 15 лет. По свидетельству Абраама Кретаци, в 1735 г. в Шемахе подать джизья была настолько велика, что многие из представителей местных властей и феодалов, собравшихся в Мугане, обратились к Надир-шаху с просьбой оставить джизью в прежних размерах — 3 1/2 куруша с семейного человека[83]. С. Егиазаров, рассматривая существовавшую в ханствах податную систему, пишет, что “во всех ханствах существовала прежде всего так называемая неуравнительная подымная подать, имевшая личный характер, так как в ней объектом обложения служили дым и семья, как совокупность лиц, а не как хозяйственная единица”. Далее он замечает, что “подымная подать в различных ханствах носила разные названия: в Нахичеванском ханстве — ov-puli (подымная деньга), в Бакинском — аташ-хараджи, а у татар — вообще тусти-пули (подымная деньга). Личный налоговый характер этой подати еще яснее выражается в так называемом башпули — “поголовной деньге”, объектом которой служило всякое лицо, достигшее 15-летнего возраста, а порой и всякая душа и даже малолетние дети”[84].
Среди важнейших повинностей, которые несли крестьяне, была барщинная работа, называемая у армян “кор”, “кор-бегар” или “бегар”. Барщинную работу — бегар — крестьяне должны были выполнять не только для своих хозяев-феодалов, но и для персидских властей.
Кроме указанных выше основных податей и налогов, существовали также чрезвычайные и местные подати и налоги, которые, может быть, и не были установлены центральной властью, но взимались местными ханами, чиновниками и сборщиками податей в свою пользу.
Следует обратить внимание, что деревня Вагаршапат в отличие от других мульковых деревень платила своему мулькдару, т. е. Эчмиадзинскому монастырю, не только ренту-мульк, равную одной десятой доли урожая, но и бахру (т. е. одну пятую часть урожая), которую, по свидетельству Симеона Ереванци, мульковые деревни платили государству. Рассказывая, как патриарх Акоп Джугаеци добивался в Исфагане признания прав монастыря Эчмиадзин на селение Вагаршапат, Симеон сообщает: “Шейх-уль-ислам и другие вельможи, рассмотрев предъявленные документы, пишут бесспорное свидетельство, что они вполне удостоверились в том, что шесть дангов мулька этого села, мутахил[85], бахра и прочие поступления [налоги] целиком принадлежат св. Эчмиадзину”.
Исходя из этого сообщения, Б. М. Арутюнян полагает, что Вагаршапат в отличие от прочих мульковых деревень был тиулом. “Это положение, — пишет Б. М. Арутюнян, — вполне соответствует тому, каковое мы находим у Шопена относительно тех мульковых владений, которые одновременно являлись и тиульными”[86]. И. П. Петрушевский, освещая вопрос о тиуле и обратив внимание на указанный выше факт, пишет, что в Ереванском ханстве, особенно в XVIII в., практиковался “специальный вид тиула, заключавшийся в том, что собственникам мульковых имений (мулькдарам), имевшим право взимать со своих крестьян только часть бахры... и других сборов, предоставляя остальную часть бахры (“малая бахра” — бахрэчэ) государственным сборщикам податей, шахом в виде особой милости давалось право взимать в свою пользу на правах тиула и “малую бахру”, вместе е другими податями ливанскими. Таким образом, одно и то же лицо оказывалось владельцем и мулька (как имения и ренты с него) и тиула (понимаемого как право на взимание в пользу владельца государственных налогов, обращенных теперь также в ренту), или, иными словами, это лицо получало право взимать в свою пользу все виды податных сборов, ничего не внося в казну”[87]. Что же касается Эчмиадзинского монастыря, по мнению И. П. Петрушевского, шахами ему было предоставлено право “взимать в свою пользу также и “малую бахру”, т. е. государственную подать, но, по-видимому, на правах вечной привилегии “му'афи”, а не временного держания — “тиула”[88].
83
***
84
С. А. Егиазаров,
85
Б. М. Арутюнян считает, что мутахил и хасил — синонимы и означают доход, выгоду, пользу: мутахил — “не есть определенный налог, а под этим словом подразумевались разные доходы натурой не только определенного налогового характера, как “мульк” и “бахра”, а также другие, как например, доходы откупные, платимые натурой и т. п.” —