– Верни меня назад! Немедленно!
Она вдруг бросилась на меня, одной рукой ухватив за свитер, а другой тыкая этим черным предметом мне в лицо.
– Что? – мои мышцы снова заработали и я попытался сесть, но она повалила меня. Она плакала и выглядела безумно напуганной.
– Верни меня обратно!!!
Она с размаху прижала черный шокер к моему боку, и разряд снова ударил и обжег меня. Тело выгнулось так, что только голова и пятки упирались в землю. На сей раз я просто вырубился.
Солнце опускалось за горизонт, когда я пришел в себя. Эвэ спускалась по насыпи, спотыкаясь, сползая по камням. Она громко плакала, и ей наверняка было тяжело хоть что-то разглядеть из-за слез.
Я сел. Было ощущение, будто участвовал в марафонском забеге, везде жгло, а на боку и спине остались ожоги, но тем не менее я чувствовал, что если надо, прыгну.
В руке у нее я заметил телефон. Электрошокера не было.
– Не знал, что у тебя есть сотовый.
Мне казалось, я схожу с ума. Наверное, что-то вроде нервного срыва?
Она остановилась и швырнула телефон на песок между нами.
– Он не мой. Он «их».
Проклятье.
Она вытащила шокер из кармана, и я напрягся, но она выбросила и его.
– И это. И таблетки. – Она показала на раскрытую сумку. – Я выронила напиток. Зачем я это сделала? Все бы кончилось, если бы я не уронила.
Я снова посмотрел на сумку, на склянку.
– Что это были за таблетки?
Она отвела взгляд.
– Они сказали, ты потеряешь сознание: Тогда тебя можно схватить. – Она посмотрела на меня и сморщилась. – Да, я знаю. Если бы ты прыгнул, все было бы напрасно, даже если бы ты вырубился потом. Нужен был яд.
– Ты знала?! – казалось, моя голова лопнет. – Ты знала и… поэтому, наверное, уронила. – Потом до меня дошло. – Они схватили твоих родителей. – Я не спрашивал, сказал утвердительно.
Она упала на колени.
– Они убили отца. Перерезали ему горло у меня на глазах! А потом приставили нож к шее мамы!
– Боже мой! Какой кошмар! – Я приблизился, но она оттолкнула меня. Ударила и оцарапала, а затем отступила и упала. – Как они тебя нашли? Это из-за меня? Они отследили мои прыжки в Трентоне?
Она лежала на боку, скрючившись.
– Это сделал он! Черт бы его побрал. Он, отец. Хотел тебя проверить. После того как нашел тот рисунок, попросил приятеля проверить тебя по криминальной базе. «Эти» явились с полицейскими значками, и он ответил на все вопросы. Преподнес тебя на блюдечке, а они перерезали ему глотку. Папочка, ты идиот! Чертов телефон, не ловит. Боже, они их убьют обоих!
О, нет.
– Они и брата твоего поймали.
Она снова закричала и заколотила по земле кулаками. Тут до меня дошло.
– Ты поднялась на эти камни, чтобы поймать сигнал. А дозвонившись до них, что бы ты сделала? Спустилась и прикончила меня? И стала бы ждать, когда они приедут и подтвердят мою кончину?
Она вскочила и бросилась бежать, продолжая всхлипывать. Я сунул телефон в карман, поднял ее сумочку. Дав ей отбежать ярдов на пятьдесят, нагнал ее, прямо на бегу уцепился за ремень ее джинсов и прыгнул с ней обратно в Нору.
Она посмотрела на кровать и села на пол, все еще всхлипывая.
Я не мог вынести этого зрелища и прыгнул прочь, на заправку в Гринвуде, рядом с ее школой. Там, в при нормальном освещении, я разглядел этот шокер. У него было четыре электрода, острых, чтобы проходить сквозь одежду, и переключатель как на ручном фонарике. Я включил его, но искр не последовало, поэтому предположил, что он работает на батарейках. Достал сотовый и набрал номер, единственный в памяти телефона.
– Говорите. – Это был голос Кемпа.
– Она мертва. В этом виноваты вы.
И положил трубку.
Мне не хотелось выслушивать его угрозы относительно миссис Кельсон или брата Эвэ, Патрика. Я намеревался снизить уровень опасности, устранив любые причины, по которым эти уроды могли убить их. Телефон жужжал в моей руке, вибрируя, и я подумал, не выбросить ли его совсем. Вместо этого нажал кнопку «выкл.» и подождал, пока он полностью не вырубился.
Я прыгнул обратно в Нору.
– Где они их держат?
Она дернулась от звука моего голоса и посмотрела на меня снизу вверх.
– Что?
– Где они держат твоих, маму и брата?
– Сказали, что будут их перевозить. Чтобы никто не пытался их освободить, все равно не найдут.
Я посмотрел на потолок и зажмурился.
– Ну, это они только так сказали. Где они были, когда твой… когда твоей матери угрожали?
– В подвале. Все они были в подвале.
– Сколько их было? Скольких ты видела?
– Не знаю. Никого из тех, кто был в клубе, в доме я не видела. В тот день их было четверо.
Я прыгнул.
В доме было темно. Я прошел пешком от заправки, ожидая увидеть, как «эти» едут на машинах или идут пешком. Да что там – я практически был готов к тому, что они могут спуститься на парашютах.
Но никто не спустился.
Вспоминая бомбу в доме Алехандры, я предположил, что у них на уме сейчас то же самое. Сделал проверочный прыжок на Пустырь и обратно.
Ничего.
Я пнул ногой дверь и прыгнул назад, на тротуар.
Собака на заднем дворе залаяла.
Решил обойти дом. Увидел ступеньки, похожие на спуск в подвальное укрытие, только с низким заграждением. С другой стороны выплясывал Козявка, одновременно лая и виляя хвостом. Я надавил на дверную ручку и открыл дверь, но снова отпрыгнул прежде, чем она распахнулась до конца.
Ничего.
Я припомнил бомбу в Сан-Диего, которая среагировала на движение в доме при закрытой двери. Они встроили спусковой механизм в телефон, там, в Мехико. А здесь? Наверняка ведь знали, что я вернулся. Даже если они все еще торчали в Тин-клаб, прыжки-то мои они почувствовали.
Может, они сейчас внутри.
Стоя в дверном проеме, я повернул выключатель и вышел из дома на тропинку. Свет зажегся. Ничто не взорвалось. Никто не выскочил из платяного шкафа с ножом или пистолетом. Я прыгнул в дом, в глубину холла, почти к кухне, а затем обратно.
Ничего.
Я вернулся и включил свет на кухне, прыгнул.
Спустился по ступенькам в подвал снаружи дома. Дверь была заперта, но в ней было вырезано многоугольное окошко. Я заглянул в него и спрятался.
Ничего.
И ничего не было видно – свет выключен, внутри – кромешная темнота. Я обнаружил на кухне ступеньки, ведущие вниз. Нащупал выключатель, включил и его и проверил прыжком.
Спустя несколько минут снова заглянул в окошко двери.
Мистер Кельсон лежал на полу, лицом вниз, со связанными проводом за спиной руками. Они сделали это рядом со сливом в полу, поэтому там было не так много крови, как в свое время вокруг Консуэло, на тойкухне. У противоположной стены, прижатые к горе картонок, сидели на деревянных стульях миссис Кельсон и Патрик, их руки примотали скотчем к подлокотникам. Скотчем заклеили рты и глаза, обмотали головы.
Я не понимал, живы они или нет.
Разглядеть, есть ли еще кто-нибудь внутри, не было никакой возможности, но это ничего не значило.
Я прыгнул на середину комнаты и назад, так быстро, насколько смог, и дико испугался, что детектор засечет мои движения, так что я мгновенно оказался на Пустыре, а вокруг меня носились щепки от шкафа.
Давненько я так не поступал.
Я прыгнул обратно на тропинку перед домом. Дом все еще стоялна месте. Люди с ножами не выскакивали из кустов и не валились с неба.
Вернувшись в подвал, я смог расслышать их прерывистое дыхание. Обоих пленников измазали в нечистотах, и почему-то именно это привело меня в ярость. Эти сволочи попросту замотали их скотчем и бросили. Меня волновало, сколько времени они провели без воды.
Я подошел к миссис Кельсон, потянулся была снять скотч с ее глаз и рта, и вдруг застыл.
От моего прыжка сорвало дверцу шкафа, и именно там я увидел бомбу.
Это была такая военная штуковина, нейлоновая сумка защитного цвета, открытая с одной стороны, так что металлическая часть выступала наружу, демонстрируя два утопленных зажима и два шнура, ведущих к стульям. Шнуры крепились под сиденьями клейкой лентой, прямо под коленками пленников.