– Девять.
У Сэма отвалилась челюсть.
– Но будет десять в следующем месяце, – добавил я.
Он ущипнул себя за переносицу.
– Я все-таки должен обратиться в полицию.
– Но вы же обещали!
– Я не обещал ничего конкретного. – Он покачал головой. – Но я сказал, что не буду. Думается, что и не буду. – Он встал. – Консуэло! Ехать пора! – Открыл дверцу машины. – Ты поедешь впереди. Консуэло сядет сзади и будет следить за Пабло.
– Я не могу подождать вас здесь?
– А мы сюда не вернемся. После того как передадим Пабло врачам, я отправляюсь домой. – Он жестом указал на закатное солнце. – На сегодня хватит.
Чтобы забраться в автомобиль, мне потребовалось почти столько же времени, сколько Сэму и Консуэло, – чтобы затащить Пабло на носилках в заднюю часть пикапа, сложить навес и убрать стульчики и холодильник.
Сэм ехал довольно медленно из-за дороги – вообще назвать это дорогой можно было бы лишь с натяжкой. Иногда она полностью исчезала, и казалось, что он просто движется наугад по пустыне, но потом вдруг снова впереди появлялась двойная колея. В некоторых местах, – то на подъемах, то на спусках, – колеи шли неровно, ухабами, и хоть мы и ехали медленно, меня каждый раз с силой вжимало в ремень безопасности или даже бросало на дверь.
Я оглянулся и увидел Консуэло, пристегнутую в кузове машины и прикрытую зонтом. Носилки с Пабло были закреплены с помощью застежек, однако Консуэло держала руку на его лбу, очевидно, чтобы страховать голову. Через полчаса мы достигли подъема, и машина остановилась. Сэм снял рацию с подставки и включил ее.
– Дальше пока не поедем. – Он нажал кнопку передачи. – Том, это Сэм Коултон. Нашел мужчину-латиноамериканца, обезвожен, есть травмы. Его избили и ограбили, когда он пересек границу на юге от Бэнкхед Спрингс. Два дня провел без воды.
Ответивший ему голос прерывался помехами, был едва различим.
– Он нуждается в воздушной транспортировке?
Сэм ответил:
– Нет. Он был в сознании, когда я его обнаружил. Я поставил ему капельницу, и мы теперь меньше чем в пятнадцати милях от Олд Эйти. Могу встретить «скорую помощь» рядом с дорогой на ранчо Дезерт Роз минут через тридцати.
– Я позвоню шерифу. Он легальный?
– Сомневаюсь. Да, шерифа, чтобы зафиксировал факт нападения, и миграционную службу, если они захотят, но еще они могли бы послать кого-то встретить «скорую» в окружной госпиталь в Эль-Сентро.
– Договорились. Думаю, они вышлют наряд, который встретит вас в Тексако. Еще что-нибудь?
– Нет. Пора двигаться, если нам суждено пересечься со «скорой». Спасибо огромное. Привет Марибель.
Он повесил микрофон обратно на приборную доску и сконцентрировался на дороге. Я не мог понять, как он собирался преодолеть за полчаса пятнадцать миль. Мы ехали гораздо медленнее десяти миль в чае из-за выбоин и камней, но вот машина выбралась на ровную поверхность через пять тряских минут, а затем – на грязную дорогу, которая показалась автобаном по сравнению с предыдущей. Сам разогнался до пятидесяти, и мы действительно минут через, пятнадцать очутились на шоссе.
– Это что, пижама? – спросил меня Сэм.
На мне были пижамные штаны и футболка, в которых я обычно спал.
– Ну да…
– Значит, ты был в постели? Ну, когда это произошло…
Я отвернулся и уставился в окно. До заправки внизу дороги было меньше полумили. Он сказал мне в спину:
– О’кей. Я не буду давить, но если ты не хочешь связываться с копами, сделайся невидимым, пока я разбираюсь с шерифом, ладно? – Он остановился в тени навеса и стал рыться под сиденьем. Через секунду выпрямился, держа одинокий пластиковый шлепанец. Емупришлось выбраться из. машины и продолжить поиски, сидя на корточках, прежде чем он наконец обнаружил шлепанец-близнец где-то в глубине кабины. Потом он достал пару долларов из кошелька и передал их мне вместе со шлепанцами. – Иди, умойся и купи себе газировки, ладно? А мы пока будем разбираться с миграционной -службой.
Я был страшно смущен.
– Спасибо… Я, правда…
– Потом поблагодаришь. Шериф идет.
Сэм дернул подбородком, и Я увидел вдали на дороге машину, едущую в гору. Ее крыша блестела, и я почти поверил, что это полицейская машина.
Я бросил шлепанцы на гудроновую поверхность шоссе и опустил в них ноги. Они были слишком большими, но я прошаркал в магазин и, избегая взглядов продавщицы, завернул в туалет.
В мужской уборной воняло, а в зеркале я выглядел ужасно. Волосы спутаны, под глазами залегли круги. Когда я повернулся, превозмогая боль, то увидел край своей футболки, заскорузлый от смеси крови и грязи. К счастью, грязь была похожа скорее на красноватую тину, чем на кровь, иначе продавщица сказала бы что-нибудь – или даже набрала 911.
Я попытался было замыть пятно в раковине, но оно только расплылось еще пуще. Я попробовал выдавить из баллончика жидкого мыла, но он был пуст, и, при всем желании, я не смог заставить себя снова натянуть футболку.
Я бросил ее на край раковины и прыгнул.
Сначала мне показалось, что прыжок получился неаккуратным – все ящики выдвинуты и опустошены, а матрас на кровати перевернут и сброшен с пружин. Висевшая на вешалках одежда валялась на полу. Но все вещи были неподвижны, никакого движения в воздухе. Нет, этот беспорядок устроил кто-то другой, не я. Я замер, прислушиваясь.
Хотелось хоть что-то услышать. Например, как родители разговаривают друг с другом. Тишина была гнетущей, как жаркий день. Вдруг раздался щелчок, хлопок и свистящий звук, и мое сердце бешено застучало.
Ох! Это включился кондиционер.
Я выглянул в холл. Там, на полу, валялось еще больше вещей – книги, тарелки. Я заметил, что почти все вокруг покрывает черный порошок. Порошок для снятия отпечатков пальцев. В стенах зияли дыры, огромные, зазубренные, с торчащими краями, будто из комнаты вытаскивали что-то крупное. На полу в гостиной была сделана разметка, такая, как по телеку показывают в детективах, – два силуэта на полу, очерченные мелом. И засохшая кровь.
Я отвернулся – да что там, отскочил. Глянув в окно возле двери, увидел желтую сигнальную ленту; натянутую поперек лестницы, с надписью: «Место преступления. Не входить».
На краю тротуара стояла полицейская машина с открытыми окнами. Я не заметил, был ли кто-нибудь на водительском сиденье, но через минуту раздалось похрустывание и отголосок разговора, слышный словно сквозь радиопомехи.
Черт.
Я отступил от входа, затем быстро проскользнул в свою комнату. Повязка на бедре сильно стягивала и причиняла боль. Я взял футболку, джинсы, белье, кроссовки и носки. Кто-то скинул большую часть моих книг с полок, но я нашел свои паспорт и копилку – все, что откладывал три с половиной месяца, – там же, где и оставил, между «Островом сокровищ» и серией «Литтл биг» в глубине книжной полка.
Я подошел к стене, чтобы снять свои рисунки, но их и след простыл. Не было их и на полу.
Неожиданно раздался звук шагов, поднимающихся по лестнице, и я прыгнул, прижав свои вещи к груди. Я вернулся на Пустырь, к заляпанному краской валуну, вокруг меня кружились песок и сухая трава. Было слышно жужжание, это мухи налетели на засохшую кровь в тех местах, где она протекла на землю, Я вспомнил о бандитах, напавших на Пабло, но поблизости никого не было. На песке еще можно было различить следы Сэма и Консуэло, тащивших меня.
Я взобрался на камень, чтобы переодеться в чистое, приспустив штаны так, чтобы они не давили на поврежденные места, стряхнул песок с ног, надел носки и кроссовки. Воспроизвел в памяти туалет на заправке, и через секунду был уже там. Мне помог запах, отпечатавшийся в памяти. Я запихнул окровавленную одежду в помойку, перемешав с использованными бумажными полотенцами.
Когда я вышел, на меня удивленно воззрился мужчина, нетерпеливо ожидавший своей очереди.
– Дверь так тряслась! В чем дело, открыть не мог? Чего ты там застрял черт знает на сколько?
Он толкнул меня плечом, заходя в сортир и игнорируя мои еле слышные извинения.