Но в цивилизованных странах честность и простота, что-то из разряда фантастики. Белые люди придумали множество уловок, чтобы уменьшить тягу своих мужчин к заведению семьи и детей. Они дали своим женщинам слишком много привилегий. На месте белоснежек Джон сильно задумался бы, стоит ли заводить семью.
Он представил, что было бы у него на родине с такими же законами. Если бы жена решила уйти от мужа, а её за такую наглость не посадили бы на одну воду в тюрьму. Вместо этого она забрала бы его детей и половину коров. От таких мыслей ему стало жутко.
Взять, к примеру, первую его жизнь. Он с риском для жизни воровал коров у нунгу, долго их разводил, потратил годы на то, чтобы стадо разрослось, половину отдал за выкуп жены, а по итогу… Она что, забрала бы у него ещё половину стада⁈ Кошмар какой-то.
Но закон есть закон. Нарушать его африканец не собирался, поэтому честно платил затребованную дань, но не более того. Хотя Маша постоянно донимала его звонками с требованиями дать больше денег на сына. Естественно, он на это не вёлся. Больше она не была его женщиной, и сын для него перестал существовать, поскольку был абсолютно бесполезным для отца. Теперь это чужие люди. Он хоть и старался проникнуться цивилизацией, но не настолько же глубоко.
Без женщины было скучно. Он даже подумывал подкопить денег и слетать на родину, дабы купить себе правильную жену, чтобы у неё не было никакого образования и она была правильно воспитана. Но… с алиментами и ипотекой особо ничего не накопишь. Если на жизнь что-то остаётся — уже неплохо.
Сплошная череда неудач в последние месяцы подкосила Джона. А тут ещё бывшая жёнушка очередным звонком с требованием о покупке ноутбука для сына окончательно доконала его. Было же понятно, что ноутбук нужен не шестилетнему пацану, а ей самой, при этом она смела у него нагло требовать деньги. Словно этого мало, в новостях снова мелькала довольная морда Николаева, который разглагольствовал об открытии нового завода в Тайване. Тут ещё ипотечный платёж на носу, а в холодильнике повесилась мышь. Всё это его настолько достало, что он готов был на всё, чтобы изменить порядок вещей.
В поисках отдушины он полез в интернет. Каким-то неведомым образом от просмотра мемов он добрался до международных новостей и завис на сводках о состоянии дел в Южном Судане. А там как раз наступил переломный момент, вскоре после которого должна решиться судьба Кордофана.
Парень на час завис перед компьютером. Он просто сидел и смотрел в одну точку. Внезапно он решил всё поменять и подняться на ступень выше, чтобы доказать себе, что он мужчина и на что-то способен. Что он тоже может быть богатым, как бессмертный конкурент или хотя бы приблизиться к нему на шаг.
В итоге в тот же день он сорвался и набрал в банках все доступные кредитные карты, которые опустошил до основания. А доступно ему, как оказалось, многое. Банки только рады были загнать в долговую кабалу очередную жертву. Вот только суданец не собирался платить по кредитам, которых в пересчёте на доллары без учёта ипотеки набралось на тридцать пять тысяч. Он купил билеты до Уганды и рванул в Африку.
С Уганды начался его решительный путь, который он однажды прошёл. Снова, как однажды, он агитировал молодых людей из племени джанго отправиться с ним на войну. Потом договорился с вождями племён в Кордофане.
Дальше было проще, поскольку однажды он уже выиграл эту войну с Суданом и Южным Суданом. На этот раз ему удалось ещё быстрее завоевать президентское кресло Кордофана.
Война принесла ему серьёзное усиление, поскольку вокруг него гибло много людей. Но не это являлось его целью. Главной была власть, которая давала доступ к нефтяному месторождению.
Весь год он набивал свои карманы. Большая часть средств из бюджета утекала в криптовалюты и вкладывалась в ценные бумаги на подставные компании в офшорах. Всё это время готовился путь к бегству. И в один прекрасный день Джанго свалил на личном самолёте с новыми документами в Южную Корею. По пути он инсценировал свою гибель с крушением самолёта, который утопил в океане по пути к цели. Дальше до Кореи он добирался по поддельным документам.
Там в хорошей подпольной клинике он сделал себе пластическую операцию и снова поменял документы.
После многих лет прокачки, раны на нём заживали в десятки раз быстрее, чем на обычных людях. В свои почти сорок лет он выглядел в худшем случае на двадцать семь. Но даже так он был удивлён тому, что послеоперационные швы рассосались, не оставив следа.