Когда он вернулся из кухни с несколькими мисками сразу, все остальные уже собрались за столом. Хавса сидела на большой дистанции ото всех, нервно перебирая подол туники в руках. Расставив посуду на столе, Малик сел напротив гостьи, старательно делая вид, что не замечает её.
— Так твой отец торговец, да? — медленно протянул Дахи, не отводя взгляда от стола.
— Да, — она нахмурилась, собираясь с мыслями. — У него есть лавка в квартале ремесленников, так что он редко бывает дома.
— Интересно, — Дахи хмыкнул, видимо, уже сделав для себя какие-то выводы. — А как же твоя мать?
Малик знал, что её мать умерла. Знал об этом и Дахи, но всё равно спросил, вооружившись своей располагающей улыбкой, пытаясь повлиять на Хавсу всеми своими навыками старшего брата. Неясным оставался лишь мотив, с которым фидаин это делал.
— Она мертва, — опечаленно вздохнула девочка, опустив голову.
— Отстань ты уже от неё, — раздражённо одёрнул фидаина Альтаир, сердито нахмурившись.
Дахи сразу же переменился в лице, удивлённо выгнув брови. Хавса едва слышно выдохнула с заметным облегчением.
— Ты прав, — фидаин поспешно подобрал себе новый тип поведения. Дахи обладал удивительным актёрским мастерством, впрочем, как и все братья Ордена, но именно он мог переходить между образами в считанные секунды.
— Прошу прощения, госпожа, — Малик вежливо кивнул, улыбаясь так очаровательно, как только мог, но Хавса будто бы смотрела сквозь него.
— Я хотел бы спросить, — учтиво продолжил он, старясь отвлечь собеседницу от её внутренних размышлений. — Если госпожа будет не против, я бы хотел узнать больше о городе.
Хавса мигом подняла голову, совсем позабыв о слезах, что пеленой блестели на глазах. Малик снова улыбнулся, и теперь этот жест возымел именно тот эффект, которого он ожидал.
— Конечно, — девочка согласно кивнула. — Я могу показать город завтра.
— Тогда давайте утром, — Малик слегка наклонился вперёд, склонив голову набок. — Я зайду к вам, а дальше разберёмся.
Малик прекрасно ощущал на себе предостерегающий взгляд Дахи, который сидел удивительно неподвижно. Всё же, сейчас его судьба полностью лежала в руках фидаина. Через полминуты молчания он едва заметно кивнул: так, чтоб никто посторонний не увидел, с неохотнейшим видом, но Малик знал, что этого более чем достаточно. Пусть фидаин и не умел читать мысли, но, может быть, он ощутил намерение, что скрывалось между слов подопечного.
— Уже поздно, — Хавса быстро спохватилась, поднимаясь на ноги. — Мне пора.
Все молча кивнули, и Альтаир поднялся с подушек, чтоб закрыть за ней дверь. Некоторое время они напряжённо молчали.
— Она местная, — не дожидаясь вопросов, начал Малик. — Тем более, её отец состоит в общине торговцев. Через неё получится узнать о цели.
Дахи утвердительно кивнул, кратко вздыхая и поднимаясь из-за стола.
— Рассказывать будешь мне, — фидаин мрачно кивнул, забирая со стола миски. Малик только сейчас понял, что все трое не притронулись лишь к рыбе, которую принесла Хавса.
— Что, Малик, — Альтаир слабо ткнул ему локтём в бок. — Нашёл себе невесту?
— Ха-ха, очень смешно, — осклабился Малик так саркастично, как только мог. — Может, я тебе подружку ищу.
Альтаир замялся, стремительно мрачнея. Малик обернулся в сторону кухни, проверяя, не слушает ли их Дахи. Удостоверившись, что фидаин занят посудой, он повернулся обратно к собеседнику и с огромной долей хитрости ухмыльнулся.
— Только не говори, что она тебе нравится, — сдавленно прошептал Малик, сразу же переставая ухмыляться. — Ты хоть понимаешь, что тебе будет?
Альтаир молча побледнел, точно мел.
— Конечно нет, — он насилу мотнул головой.
— Ты в курсе, что это был риторический вопрос? — Малик обречённо вздохнул. Он хотел ещё много чего сказать, но Дахи быстро вернулся с кухни.
— Всё, живо спать, — фидаин неспешно начал тушить все свечи. Второй раз повторять ему никогда не приходилось. Малик и Альтаир располагались отдельно от Дахи, но их комнаты находились через стенку, потому оба подмастерья молчали, пусть им обоим явно хотелось многое сказать. Лишь когда все свечи были потушены, а шум в доме сменился звуками с улицы, Малик тяжело вздохнул, обозначая начало разговора.
— Ничего хорошего из этого не получится, — Малик нахмурился, пусть его собеседник и не видел этого.
— Это моё дело, ладно? — огрызнулся Альтаир в ответ, точно разозлённая дворняга.
— Нет, не твоё, — Малик едва сдерживался, чтоб не повысить голос. — Это прямое нарушение правил Ордена. Если кто-то узнает, то тебя наверняка убьют.
— Тогда держи язык за зубами, — сердито вздохнул Альтаир. — Не понимаю, почему ты вообще так волнуешься. Тебя в любом случае это никак не коснётся.
Малик сжал губы в прямую линию, не находясь с ответом.
— Тебе же лучше, если меня убьют, — с плохо скрытым презрением фыркнул Альтаир. — Не так ли, брат?
Он с нажимом выделил последнее слово, прерывая на корню любые возражения собеседника и обозначая конец обсуждения. Малик отвернулся к стене с мрачным видом хмурясь. Его руки мелко дрожали: то ли от холода, ворвавшегося в комнату через распахнутое окно, то ли от злости, что обжигающим огнём разгоралась, вылизывая острыми языками лёгкие, горьким комком дыма клубясь в горле, заставляя крепко стиснуть зубы. Постепенно злость переросла в тлеющую обиду, тяжким грузом оседая где-то внутри, призывая ко сну.
Малик проснулся рано, но дома всё равно никого не застал. Он длительное время лежал неподвижно, глядя в потолок, к которому никак не мог привыкнуть. Шум с улицы превратился в привычный монотонный гул, давил на голову, путал и без того смешанные мысли. Едва заставив себя подняться и переодеться, Малик, едва не клюя носом, выглянул в окно: солнце едва оторвалось от горизонта, заливая небо медово-оранжевым. Спешить к Хавсе Малик совершенно не собирался — ему когда-то говорили, что женщины в любом возрасте собираются ужасно долго, так пусть он слегка опоздает, но не будет вынужден стоять на улице, ожидая проводницу. Ранним утром к ним в дом обычно никто не ломился, а по воскресеньям и вовсе было затишье: весь город знал, что в этот день они посещали церковь. Потому Малик полноценно наслаждался тишиной и одиночеством, предоставленный лишь самому себе.
Окончательно проснувшись, он ощутил почти физический укол обиды, что до этого момента смиренно молчала, дожидаясь самого неподходящего момента, чтоб нанести подлый удар. Малик замер посреди общей комнаты со сведёнными в смутном недоумении бровями. Сколько бы он ни размышлял, а опознать причину никак не мог — он вполне привык к заносчивости Альтаира, пусть она и оставалась раздражающей. Они ссорились и раньше, проведя несчётное количество перепалок и споров, нередко заканчивавшихся плохо. Теперь же раннее привычные ссоры были тяжёлыми, напрочь выбивающими из колеи, но не прекращающими повторяться от разговора к разговору, лишь усиливая давящие и тянущие ощущения обиды и злости.
Малик сердито мотнул головой, словно это могло помочь ему избавиться от надоедливых мыслей. В последний раз проверив, заперты ли все окна и двери, он вышел на улицу, закрывая входную дверь на ключ, и наскоро бросил его в подсумок, медленным шагом продвигаясь вдоль улицы. Дом Хавсы был довольно близко, всего-то в полусотне шагов, искривлённый и серый, напоминая покорёженную клетку. Хавса, к удивлению Малика, ждала его около дверей собственного дома. Завидев его, она мигом подошла к нему, с уставшей, но приветливой улыбкой, застывшей на лице. Было видно, что улыбаться ей приходилось нечасто.