— Ты долго, — выдохнула она, не сводя с него внимательного взгляда.
— Прошу прощения, — Малик коротко кивнул, стараясь выглядеть как можно более виновато.
— Ой, да не стоит, — Хавса сразу же замялась, сбитая с толку. — Можешь обращаться ко мне по имени. Я же не дворянка.
Малик склонил голову набок, точно недоумевающая собака.
— Ладно, — покорно кивнул он.
Хавса помолчала некоторое время, неловко переминаясь с ноги на ногу, но потом задумчиво нахмурилась.
— Пойдём, тогда уж, покажу тебе кое-что, — она двинулась вперёд по улице, а Малик молча последовал за ней.
— Твой отец состоит в торговой общине, верно? — внезапно спросил он, отчего девочка на секунду замерла на месте.
— Да, — кивнула она, обернувшись к собеседнику через плечо. — Не то, чтоб он был особо богатым, но он довольно много работает, так что есть на что жить.
— А ты знаешь кого-то оттуда? — Малик решил начать издалека, чтоб наверняка заговорить собеседнице зубы.
— Не очень, — девочка продолжала идти вперёд, растягивая предложения. — Помню, отец пытался рассказать мне что-то о главе общины. Не помню, как его звали. Рейнхерт? Рикерт?
Малику очень хотелось подсказать ей правильное имя, но в таком случае он бы рисковал оказаться раскрытым, а потому старательно молчал, стиснув зубы.
— А, точно, — победно воскликнула Хавса, когда они заходили в один из многочисленных поворотов. — Рекхерт. Он довольно влиятелен в Мадинааре.
Малик нахмурился, едва слышно вздыхая: это он и без неё прекрасно знал.
— А ты когда-нибудь его видела? — он уже сотню раз успел пожалеть, что предложил гулять по городу. Хавса, кажется, сделала вид, что не услышала, продолжая идти в неизвестном направлении, петляя полупустыми улочками. Спустя некоторое время, его проводница вспомнила о прозвучавшем раннее вопросе.
— Всего раз, — её голос стал намного более печальным. — Но очень давно, он появился в общине с сыном. И больше я их не видела.
Они направлялись куда-то за город, отчего Малику резко стало не по себе. В образовавшейся тишине при каждом его шаге едва слышно позвякивал нож на поясе.
— А тебе зачем это знать? — голос Хавсы стал звучать слишком безразличным и пустым.
Она остановилась посреди холма, уперев руки в бока и глядя куда-то вдаль.
— Просто интересуюсь, — с видом самой невинности ответил он, доброжелательно улыбаясь, пусть его собеседница и не видела этого. — Раньше мой отец тоже торговал. Ну, знаешь, вазами. Мне вечно приходилось их расписывать.
— Да, понимаю, — теперь тревога из голоса Хавсы напрочь исчезла. — Мне тоже раньше приходилось помогать отцу. Вон, смотри!
Она вытянула руку, указывая куда-то вперёд. Малик повернулся в указанную сторону и не увидел ничего, кроме самых обычных руин, что лежали посреди поля, точно разбросанные вокруг обглоданные кости. Он видел подобные руины, поросшие мхом и высокой травой, около Масиафа, так что эти останки мёртвых зданий никак не удивили его. Хавса же, напротив, была заворожена ими и рассматривала их с таким видом, с каким дети разглядывают нечто неизведанное для себя.
— Вау, впечатляет, — протянул Малик, стараясь добавить в слова восхищение, но вышло всё равно натянуто.
— Извини, — резко одёрнула себя Хавса. — Я понимаю, ты приехал издалека. Вряд ли тебя можно удивить какими-то развалинами.
— Не стоит извиняться, — непринуждённо пожал плечами Малик, садясь на ближайший камень, нагретый солнцем. — Ты же не виновата.
Хавса повернулась к нему, уставившись на собеседника широко распахнутыми от удивления глазами. Они молчали, а тёплый ветер, идущий с моря, гулко завывал в ушах.
— Просто, — девочка потупила взгляд. Она молчала, хмурясь, напряжённо подбирала слова. Выглядела она словно представший перед господином фидаин. — Спасибо тебе.
Малик нахмурился, неподвижно застыв на секунду. Он скрестил ноги, едва слышно хмыкнув.
— Не за что? — неуверенно протянул он, приподнимая одну бровь. Хавса так и продолжила стоять на месте.
— Знаешь, мама мне часто говорила, — тихо начала она. — Что нужно остерегаться тех, кто чрезмерно добр к тебе. Она говорила, что такие люди чаще всего могут оказаться намного страшнее, чем кажется на первый взгляд.
Малик сразу понял, к чему она ведёт, и от этого ему резко стало не по себе.
— Но, если честно, вы трое совсем не похожи на кого-то страшного, — её голос стал мягче и тише, словно бы угасая. — Я всегда хотела быть похожей на кого-то, как вы. Жаль, что не всегда получалось.
— Ты и так добра, Хавса, — выпалил Малик совершенно не заботясь, подбирает он слова или нет. — Ты не пользуешься другими, принесла вчера рыбу и даже согласилась погулять. Я знаю тебя всего день, а ты уже столько сделала.
На самом деле, в голове эта благодетельная речь звучала куда лучше. В мыслях представало краткое напутствие-утешение, а в итоге получилось горячечное возмущение, на которое способен разве что нескладный ребёнок. Хавса замерла, сдавленно ахнув, и снова опустила взгляд в землю. Малик со скрытой досадой поджал губы, понимая, что явно сболтнул лишнего.
— А тот человек, — с явным недоумением спросила Хавса, — Латиф, кажется. Кто он тебе?
— Латиф, — задумчиво повторил Малик, склоняя голову набок. Он понятия не имел, говорит она о Дахи или об Альтаире. Ни один из них не назвался бы настоящим именем. — Брат. Они оба мои братья.
Ему стало тошно от собственных слов: искренне назвать Альтаира братом у него просто язык не поворачивался. Хавса удивлённо хмыкнула, приподняв брови.
— Мне тоже всегда хотелось, чтоб у меня были братья, — опечаленно вздохнула она, потянувшись. — И как тебе с ними?
— Ужасно, если честно, — Малик страдальчески вздохнул, пожав плечами. — Будто не дом, а проходной двор. И кто-то вечно роется в моих вещах.
Хавса заливисто засмеялась, широко улыбнувшись, но быстро замолкла.
— Надеюсь, это будет твоей единственной проблемой, — она склонила голову набок, слегка прищурившись. Малик неохотно кивнул, после чего отвернулся в сторону. От слов собеседницы его губы растянулись в печальной улыбке: она даже не подозревала, насколько сильно ошибалась.
Он хотел было ответить что-то непринуждённое, но его перебил громоподобный трезвон колоколов. Они оба замерли, точно застигнутые врасплох лани. Звон, казалось бы, сотрясал само небо, заставляя кровь гулко стучать в ушах. Малик поднялся на ноги, напряжённо поджав губы.
— Тревога, — растерянно констатировала Хавса, после чего коротко переглянулась с собеседником. — Что-то случилось в городе.
Малик едва заставил себя сделать испуганный вид, пусть и вполне ожидал услышать сигнал тревоги. Он сорвался с места, сразу же перейдя на бег. Едва ли не спотыкаясь, он спустился с холма, напрочь забыв о Хавсе, и подбежал ко вратам, ведущим в город. Мадинаар бушевал, точно вода, вскипячённая внутри котла — люди толпились, шептались, взрывались возгласами и проклятьями, нервным и рваным потоком передвигаясь, пестрящим роем то разбиваясь на части, то снова восстанавливаясь. Малик, точно рыба, борющаяся с речным течением, отважно растворился в толпе, стараясь не привлекать к себе ненужного внимания. К небу тянулась вершина купола церкви. Малик пытался игнорировать громкий гул в ушах, сопровождающийся неприятной пульсацией, отчётливо чувствующейся в артериях. Превозмогая трепетный жар и лихорадочную дрожь, он оказался около распахнутых дверей церкви, которая уже почти опустела. Зайти внутрь он не решался, не покидая пределов толпы, но как можно сильнее напрягая зрение, чтоб разглядеть происходящее в стенах храма.
— Эй, — раздался у него за спиной исчезающий во всеобщем гуле возглас Хавсы. — Погоди.
Девочка схватила его за рукав и потянула в сторону, подальше от церкви. Малик не сопротивлялся, покорно следуя за Хавсой. Она пыталась ему что-то говорить, но её нервный голос обрывался и тонул в оглушительном перезвоне колоколов, которые всё никак не утихали. Хавса привела его к дому, который Малик называл своим вот уже неделю. Звон колоколов всё никак не прекращался.