Через секунду давящую тишину прервал уже привычный шум, издаваемый охотниками. Альтаир встрепенулся, точно воробей, и набрал в грудь больше воздуха. Он поднял лук и прицелился. Лёгкие сдавило, сердце забилось чаще. Напряжённо затрещала над самым ухом тетива. Крикнула в ветвях над головой птица. Топот копыт усилился, Альтаир прищурился и выпрямился. Меж деревьев проскочила изящная, худощавая косуля с рыжей шерстью. Точно стрела, она пронеслась мимо, сопровождая бег редкими возгласами, тонущими в лесной глуши. Альтаир слегка наклонил голову набок. Стук копыт тяжеловоза звучал громче Иерусалимского набата. Лошадь вспахивала траву твёрдой и тяжкой поступью, а всадник полностью погрузился в погоню за добычей, пристав в стременах. Настолько внимателен к своему делу, что и не заметил опасность со стороны. Альтаир выпустил хвост стрелы, и она сорвалась с места, разрезая влажный воздух. Ветра не было, значит, её наконечник не нашёл должного сопротивления. Тяжеловозная лошадь не издала ни звука и даже не остановилась, когда Рекхерт свалился с неё и упал на землю. Альтаир, оглушённый рокотом крови в ушах, спешился и бросил лук, подбегая к убитому.
Стрела, выпущенная из длинного лука с должным умением, могла пробить доспехи с сотни шагов. Альтаир окинул результат своего труда скептическим взглядом — точно в сердце. По траве быстро потекла кровь. Альтаир взглянул Рекхерту в лицо: абсолютное смирение, потускневший взгляд и спокойствие, застывшее в его каменных чертах. Достав из-за пояса длинное светло-бурое перо, он вывалял его в ярко-красной крови и спрятал в подсумок. Ему стоило бы как можно скорее уйти, но он никак не мог заставить себя оторвать взгляд от мертвеца.
Читалось где-то в его лице удивительное спокойствие. Всего минуту назад он и помыслить о смерти не мог. Может, он и не понял, откуда пришла опасность. Лес снова задышал, как и раньше, зашумели птицы в ветвях. Альтаир тяжело вздохнул, подняв голову. Мир начал казаться огромным, без границ и рамок. Похожее он чувствовал в храмах с высокими потолками, которые, кажется, вот-вот упадут на голову. Сейчас ему тоже казалось, что небо тоже может покрыться трещинами и рухнуть на него со всей тяжестью. Сам Альтаир ощутил себя до невозможности незначительным. Только что оборвалась целая жизнь, а мир не замолк ни на секунду, неизменно продолжая свой витиеватый и никому не понятный ход. От подобных мыслей у Альтаира вдоль спины пробежали мурашки.
Он осмотрелся по сторонам, даже не зная, ожидал ли он кого-то увидеть. Альтаир едва сделал над собой усилие и подошёл к лошади. Она взволнованно заржала, и он ласково погладил её по узкому чёрному лбу. Кобыла тихо фыркнула в ответ, но успокоилась. Альтаир последний раз бросил взгляд на Рекхерта и пришпорил лошадь. Она покорно двинулась вперёд, не издав ни звука. Вдалеке послышались громкие разговоры остальных охотников. Альтаир не ждал, пока его заметят, и отправил лошадь в галоп, приподнявшись в седле.
Остановился он только у дворца Рекхерта: постройка ютилась в пяти милях от Иерусалимских стен. Дворец не походил на европейский и напоминал скорее дом восточного торговца, к которому достроили отдельные части на западный лад. Альтаир проехал мимо стражи без особого труда — во дворце его уже знали, как сокольничего. Около ворот кобыла горделиво выгнула шею, точно лебедь. Альтаир спустился с седла и накинул поводья на ближайший деревянный забор.
— Жди меня здесь, — Альтаир с серьёзным видом пригрозил лошади пальцем. Кобыла окинула его безразличным взглядом и отвернулась в сторону. Он решил не начинать спора на пустом месте, тем более с животным, а потому ушёл на кухню.
Внутри толпилось множество народу: прислуги сновали повсюду, градом сыпались указания. От пара, заполонившего всю комнату, нельзя было продохнуть. Альтаир старался бродить по кухне незаметно, пока не завидел старшего помощника повара.
— На заднем дворе лошадь, — начал Альтаир, когда помощник удостоил его своим вниманием. — Заберите журавля.
Получив в ответ утвердительный кивок, он выглянул из кухни в общий зал. Оттуда доносилась музыка: переливчатая, дополняющаяся множественными тихими звуками. Альтаир осторожно осмотрелся из-за дверей. Никто из богатых гостей не обратил на него внимания, но Малика он не нашёл. Раздосадовано фыркнув, он так и не осмелился выйти в зал: вид у него неплохо подходил для охоты, но точно не для званого вечера, даже если этот вечер устроили в полдень. Он нетерпеливо нахмурился и осмотрелся по сторонам. Удостоверившись, что пока никто не замечает его, Альтаир подхватил первый попавшийся поднос с вином и вышел за дверь. В зале на него тоже особо не смотрели, а, может, просто не подавали виду.
Альтаир заметил Малика случайно, всего лишь краем глаза. Он сидел среди других музыкантов, едва приметный внешне, но ужасно узнаваемый по резким завываниям кеманчи. Малик играл неплохо, но слишком агрессивно, пусть и с видом истинного виртуоза. Альтаир мог поклясться, что с семи шагов видел, как от гордости у Малика дрожали полуопущенные веки.
— Тебе лишь бы хвастаться, — фыркнул Альтаир про себя, чтоб никто не слышал.
Кеманча судорожно взвыла, когда Малик провёл по её струнам в последний раз. Вместе с ней замолкли и остальные инструменты. Какой-то краткий миг дрожащее в воздухе эхо музыки вознеслось к высокому потолку, но было сразу же заглушено аплодисментами. Малик от такого словно засиял и отвесил вежливый поклон. Альтаир скептически выгнул бровь, внимательно наблюдая за новоиспечённым музыкантом. Гости в зале перестали аплодировать, и музыка возобновилась, но намного тише и спокойнее. Малик и ещё некоторые музыканты вышли на задний двор. Альтаир мигом оставил свой поднос где-то на столе и незаметно прошмыгнул прочь из зала.
Малик сидел на одном из ящиков неподалёку от двери на кухню и когда он увидел Альтаира, то ничуть не удивился, разве что недовольно свёл брови. Орёл, которого совсем недавно отправили с лентой, расположился на том же ящике, без особого интереса вычищая перья.
— Неплохо играешь, — усмехнулся Альтаир, подходя ближе. — Может, и мне что-то сыграешь?
Малик тяжело вздохнул, закатив глаза.
— А ты мне что, заплатишь? — он скептически выгнул бровь. Альтаир в ответ фыркнул, но промолчал.
— Мог бы просто сказать нет, — сказал он, когда молчать было бы уже невежливо. Напряжённая тишина явилась снова, ещё сильнее и хуже предыдущей.
— Наконец-то вернёмся в Масиаф, — Альтаир потянулся и устало вздохнул.
— Вернёмся, — согласно кивнул Малик, но без особого энтузиазма в голосе. — Только давай пока подождём. Совсем немного.
Его голос звучал тихо, как-то непривычно неуверенно и грустно. Альтаир не ответил, сбитый с толку такой переменой в собеседнике. Орёл, до этого сидевший молча, хрипло засипел, нарушая тишину и требуя к себе внимания. Малик осторожно погладил его по спине, продолжая смотреть куда-то вниз, в одну точку. Альтаиру ужасно хотелось уйти, но он заставил себя молча ждать, пока собеседник придет в себя: из одного лишь уважения. Подобного с Маликом никогда не бывало, и, если быть честным до конца, Альтаир не знал, что ему следует делать. Молчание длилось не так уж долго. Он поднялся на ноги и слегка потянулся. Его лицо по-прежнему оставалось осунувшимся от усталости, да и в целом выглядел он не лучше мертвеца, но он всё равно смог вымучить из себя кривоватую и нескладную улыбку.
— Ладно, теперь пойдём, — Малик слегка склонил голову набок, не переставая криво улыбаться. Альтаир согласно кивнул и вернулся к лошади. Журавля около седла уже не было.
========== Часть 9 ==========
Комната была погружена во мрак. Тёмный и непроглядный, он, словно смола, окутал всё вокруг. Воздух здесь был чрезмерно тёплым и неприятно лился в лёгкие, нагреваясь там ещё больше. Дышать было практически нечем. Мрак в комнате бурлил и заходился рябью, отчего начиналось казаться, что ты надёжно скован в клетке. Малик медленно вдохнул, и от этого у него резко закружилась голова. В лихорадочном тепле явственно не хватало чистого воздуха — только отчётливый запах крови. Малик облизнул высохшие губы, металлический привкус только усилился. Каждый звук исчез, словно он моментально потерял слух. Руки досаждающе выли от усталости, будто кто-то влил ему в кости свинец. Он насилу пошевелил онемевшими пальцами, и нечто железное упало на пол. Неизвестно откуда появилась полоса белого, режущего глаза света, очерченная точными линиями.