— Пойдём, — помощник смотрителя кивнул в сторону двери. — Наверно, придётся сшивать. Ты бы аккуратнее был.
— Мне нужно забрать птицу, — запротестовал Малик, непроизвольно прижав руку к себе.
— Никуда твоё пернатое бедствие не денется, — Хайдар с кривой ухмылкой выгнул одну бровь. — Я, конечно, не старший лекарь, но шить умею.
Малик настороженно нахмурился, но всё равно проследовал за Хайдаром. Он двинулся вглубь голубятника, к комнате в самом конце. Хайдар завёл его в небольшую, но более-менее чистую комнату. Внутри было явно поменьше птиц, но на полу всё равно лежали несколько перьев. Боль достигла своего пика, и в горле у Малика всё судорожно сжалось, не давая вдохнуть. Хайдар окинул его обеспокоенным взглядом и кивнул в сторону старого и слегка перекошенного стула около стола.
— Тут вообще должен смотритель сидеть, — бросил Хайдар, доставая из сумки небольшой моток корпии. Он начал копошиться в ящике под столом в поисках иглы. — Но его сюда и за уши не притянешь. Вечно выдумывает отговорки.
Малик кивнул, но его собеседник этого не видел, а потому пришлось дополнить кивок согласным хмыканьем. Хайдар положил на стол кривоватую иглу.
— Извини, чем богаты, — пожал плечами он, выискивая нитки. — Кипятить нет времени. Да и воды нет.
Малик неопределённо пожал плечами, стараясь выглядеть непринуждённым. Рана болела так, словно ему в руку вогнали раскалённую иглу. Хайдар шил аккуратно, но слишком долго, отчего Малик то и дело шипел от вяжущей боли, но продолжал молчать, даже когда Хайдар завязал тугой узел корпии на перевязи. Помощник смотрителя явно был доволен своей работой.
— Ну вот, — Хайдар быстро спрятал вещи обратно в ящик под столом. — Теперь можешь забирать свою глупую птицу. Только осторожнее.
Малик нахмурился, но кивнул. Даже не прощаясь, вышел из комнаты. Рука всё ещё нестерпимо болела. Он почти мгновенно нашёл того самого орла взглядом. Птица пристально следила за ним, и ему от этого стало не по себе. Он заметил около орла ворона: тот был многим меньше, с антрацитово-чёрными перьями и длинным, слегка изогнутым клювом. Ворон окинул Малика взглядом чёрных глаз-бусинок, полным насторожённой заинтересованности. Малик вытянул руку вперёд, тихо цокнув языком. Ворон, привыкший к подобной команде, ловко запрыгнул ему на руку и повертел головой, коротко каркнув. Малик заметил белое пятно у птицы на затылке и с лёгким удивлением приподнял брови. Заметил он также пристальный и даже сердитый взгляд орла.
Отогнав прочь мысли о птицах, Малик поспешил выйти из комнаты. Он и так слишком долго задержался. В спину ему донеслось сдавленное сипение орла, и ему на секунду показалось, что птица звучала печально. Малик обернулся в дверном проёме. Ворон повернулся к источнику звука и снова издал хриплое краканье. Происходящее напоминало любовную пьесу в дешёвом бродячем театре.
— Хочешь с нами? — неожиданно для самого себя сказал Малик. Он, наверное, совсем спятил, раз уж говорит с птицами. — Тогда лети давай, я тебя носить не собираюсь.
К его глубочайшему удивлению, орёл послушно спрыгнул с выступа под самой крышей и вылетел из комнаты, но недалеко, лишь чтоб сесть в небольшой бойнице. Вид у него был внимательный, птица ждала, когда Малик пойдёт дальше. Ворон молчал, не сводя с него всё того же любопытного взгляда, точно наставник, ждущий действий ученика. Тихо вздохнув, Малик двинулся вниз по лестнице. Орёл без единого звука следовал позади.
У самых ступеней в библиотеку, Малик заметил Аббаса. Последний поспешил уйти восвояси, будто и не замечая никого. Малик лишь фыркнул ему вслед, а ворон у него на здоровой руке ответил похожим звуком, повертев головой в сторону. На входе в библиотеку Малик заметил Альтаира, уходившего на улицу.
— Мира и покоя, — бросил Малик дежурное приветствие.
— Тебе того же, — с явным безразличием ответил Альтаир. Его взгляд мягко скользнул в сторону. — Похоже, за тобой хвост.
Малик обернулся через плечо и встретился взглядом с орлом, неустанно следующим за ним.
— Вижу, — согласно кивнул он, стараясь не обращать внимания на занемевшую руку. — Он не мешает. Но ведёт себя странно. Даже подрался с птицей в голубятнике.
— И вправду странно, — Альтаир нахмурился, уставившись в одну точку. По выражению его лица было видно, что он хотел ещё что-то сказать.
Малик проследил за его взглядом и понял, что речь о покрытой красно-бурым пятном корпии на его свободной руке. Ворон поспешно переминался с лапы на лапу.
— Тоже он, — Малик неопределённо пожал плечами.
Альтаир сильно замялся, нервно облизнув пересохшие губы. Он всегда так делал, когда собирался с мыслями.
— Не болит? — от такого вопроса Малик и сам сбился с толку, опомнившись лишь после длительной паузы.
— Ты дурак? — Малик раздражённо фыркнул. — Тебя это не касается.
Альтаир прищурился, ничего не ответив. После секундной задержки он кивнул и ушёл, не прощаясь. Малик провёл его взглядом, но довольно быстро отвернулся и двинулся вглубь библиотеки.
Кадар сидел за ровным, но довольно грубо обтёсанным столом. Вокруг него кипами стояли книги и стопки различных бумаг. Малик с огромным облегчением отпустил ворона сидеть на столе. Рядом с ним мгновенно приземлился орёл, точно верный сателлит. Кадар, казалось бы, не замечал ни брата, ни птиц, расписывая пером по бумаге. Малик вежливо закашлялся, привлекая к себе внимание.
— А, — Кадар резко встрепенулся, точно застигнутый кошкой врасплох воробей. — Нельзя же так пугать!
— Не кричи в библиотеке, — с язвительной улыбкой прошептал Малик. — Мира и покоя, братец.
— От тебя не дождёшься ни того, ни другого, — раздражённо упрекнул Кадар, опуская взгляд на бумагу, по которой расползалось блестящее чернильное пятно. — Ну вот, полюбуйся.
Малик ответил ему сдавленным смешком.
— Давай я перепишу, — Малик сел напротив, доставая из соседней стопки бумагу. Совсем рядом как нельзя кстати оказалась чернильница с пером. Кадар молча протянул ему пергамент, исписанный витиеватыми, закруглёнными символами.
— И кто его вообще писал, — тихо протянул Малик, вытаскивая из собеседника незамедлительный ответ.
— Асад, — так же приглушённо хмыкнул Кадар, слабо ухмыляясь. — Смотритель казематов.
— Странный у него почерк, — констатировал Малик, неуверенно начиная вырисовывать свои собственные, плавные и низкие символы, точно деревья, согнутые ветром. — Думаю, стоит ужасно постараться, чтоб превратить арабский в круги.
— Надеюсь, у нас не появится возможности спросить, — едва слышно ответил Кадар, привязывая письмо к лапе ворона. — Я не просил двух птиц.
— Один сам увязался, — пожал плечами Малик, отвлекаясь от сухого доклада смотрителя казематов. — Не знаю, почему. Просто не уходит.
Ворон издал тихое «кар», после чего начал шумно щёлкать клювом. Звук получался монотонный и металлический, словно лязг меча на боку во время ходьбы. Закончив щёлкать, птица принялась чистить светло-бурые перья орла, что лишь замер, не позволяя себе и головой повернуть. Даже с расстояния локтя Малик мог заметить, как сотрясается грудная клетка хищной птицы под остервенелым рокотом сердца. Кадар с недовольным видом забрал ворона прочь, и Малик почему-то ощутил, как внутри него самого обрывается нечто тонкое и едва ощутимое. Орёл явно возмутился, грозно распушив перья, но ничего предпринимать не стал. Хлопая крыльями, ворон полетел прочь из окна библиотеки с письмом, и орёл не сводил взгляда с того небольшого, вытесанного в каменной резной стене окошка.
Малик и сам смотрел туда несколько секунд, а потом заставил себя вернуться к докладу, в котором сотней слов раскрывался единый смысл — «всё тихо». К собственному удивлению, Малик был даже рад, что Асад вынужден подбирать пустые слова, чтоб не выразить ими ничего конкретного. От одной мысли о казематах в желудке у него всё скручивалось в узел, а в горле становилось так же сухо, как в ветвях верблюжьей колючки. Кадар тоже вернулся к письмам, и они молчали, поскрипыванием перьев по бумаге заставляя тишину мелко дрожать, как задетая пальцами струна.