Выбрать главу

Иерусалим, по мнению Альтаира, был сероват. Конечно, он не шёл ни в какое сравнение с Акрой по серости, но и не походил на пёстрый и медово-янтарный Дамаск. И, само собой, совершенно не напоминал родной Масиаф. Город был заполнен дымом, тянувшимся по большей части из бедного района, временами на улицах им попадались нищенки, бросавшиеся на любого прохожего, имеющего при себе кошелёк, точно изголодавшиеся собаки, выпрашивающие кусок мяса. Альтаир, игравший робкого и пугливого мальчишку-подмастерья, весьма правдоподобно шарахался каждый раз, когда попрошайки подходили к нему ближе, чем на полтора шага. Таким образом не только нищие сразу же оставляли его в покое, но и остальные прохожие старались обходить их стороной, от греха подальше. Актёрским мастерством Альтаир владел превосходно, способный притвориться кем угодно: от бедного рыбака до сына визиря.

Они петляли по улочкам Иерусалима некоторое время, пока не добрались до бюро, главный вход в которое находился на крыше. Подойдя к стене, Дахи присвистнул, уперев руки в бока. Улочка около бюро была пустой и тёмной, в силу крайней узости. Дахи повернулся к Альтаиру с отблеском явной неуверенности во взгляде.

— Взобраться сможешь? — он спрашивал с явной неохотой. Альтаир понимал, что самым лёгким решением будет попросить даи открыть дверь в бюро с улицы, но Дахи отлично помнил, что Альтаир, дорожащий своей гордостью, никогда не согласится на нечто подобное.

В ответ на вопрос Альтаир подошёл к стене, ловко подпрыгивая и цепляясь за рамы окна. Приподнимаясь вверх по стене, он пользовался наималейшим выступом. Уже около самого верха, где требовалось прыгнуть повыше и схватиться на крышу, Альтаир приглушённо зашипел сквозь зубы от резкой боли, прошивающей насквозь, подобно удару молнии, угодившей в дерево. Он не обернулся, и никто ничего не сказал, но Альтаир мог поклясться, что его задержка не осталась незамеченной, и сейчас Дахи смотрит на него с покровительственным беспокойством, как он всегда смотрел на раненых новичков. Крепко стиснув зубы и нахмурившись, Альтаир взобрался на крышу, игнорируя боль и осторожно спускаясь в помещение бюро. Даже отсюда он мог слышать, как Малик и Дахи взобрались следом за ним, в сопровождении тихого, но отчётливого шороха сапог по камню. Спустившись в бюро, Дахи моментально нашел даи, работающего здесь, и начал с ним оживлённую беседу. Даи был в возрасте, с седой и редеющей бородой, лежащей на груди, точно потрёпанный кусок корпии, но старик всё ещё выглядел опрятно и, казалось, буквально источал жизнь.

Малику и Альтаиру торжественно вручили плошки с рисом в чём-то средним между водой и молоком, с узором жёлтых пятен жира. Лёжа в углу на подушках и коврах, Альтаир отпил из плошки и сразу же поморщился от ударившей в горло солёности. Абхаглу — даи в этом городе — пусть и хвалился всем, чем мог, но готовить всё равно не умел. Альтаир заметил в противоположном углу Малика, с точно таким же безразличным лицом, что и утром. Из соседней комнаты донёсся воодушевлённый голос Абхаглу, как раз хвалящегося перед Дахи своими познаниями в кулинарии.

— Не волнуйся, — голос даи полнился характерной старческой хрипотцой. — Мою готовку хоть самому Саййидне подавай!

Альтаир издал тихий нервный смешок, надеясь, что его никто не услышал. Если бы Саййидна отведал такой пищи, то Ордену пришлось бы искать себе нового главу. Тогда, может, кто-то бы начал расследование, и пришлось бы Абхаглу сложить голову на плаху за ужасные кулинарные навыки. Кое-как опустошив плошку, Альтаир опечаленно выдохнул. Несмотря на то, что он не ел со вчерашнего дня, особой радости от готовки Абхаглу он всё равно не испытал. Во рту осадком чувствовался приторный вкус, напоминающий застоявшуюся морскую воду. Малик же, казалось, совершенно привык к подобному, спокойно вылёживаясь на подушках в углу напротив, точно ленивый кот на солнце.

Из соседней комнаты раздался уверенный голос Дахи, взвешивающего каждое своё слово:

— Высокопочтенный даи, — сладко защебетал он, точно щенок, наматывающий круги подле ног хозяина. — Надеюсь на ваше благоразумие и ясный разум.

Альтаир покосился на Малика, пытаясь увидеть в нём хоть каплю интереса, но последний, словно специально, продолжал строить из себя надменного кота.

— Ты рискуешь, Дахи, — даи снизил голос, отчего Альтаиру пришлось напрячь слух и слегка податься вперёд. — У тебя нет достаточного плана действий. Не смей думать наобум.

— Нельзя планировать всё, даи, — резво выпалил Дахи в ответ. — Иногда нужно думать за считанные секунды.

Старик ответил фидаину лишь обречённым вздохом. Зашумели сдвигаемые ящики стола, монотонным бряцаньем зашлись мелкие вещи, отодвигаемые твёрдой рукой даи. Рана на боку Альтаира с усилием заныла, заставляя его повернуться и сдавленно взвыть. Из комнаты вышел Дахи, и все взгляды обратились к нему. Криво ухмыльнувшись, фидаин театральным жестом выставил перед собой бежевое перо с тёмным кончиком, размером примерно с ладонь. Альтаир ощутил слабый трепет — умеет же Дахи находить общий язык со сварливыми даи. Даже Малик взглянул на перо с плохо скрываемым интересом, будто гончая, уловившая след.

— Но, первее всего, — Дахи растягивал слова с хитрой ухмылкой, подобно актёру из бродячего театра. — Надо сойти за христиан.

От таких слов Альтаир на пару секунд замешкал.

— Христиан? — переспросил он, не скрывая своего недоумения.

— Католиков, — уточнил фидаин, надёжно пряча перо за красный кушак. — Ты ничего не знаешь о нашей цели?

Альтаир нахмурился: не самое подходящее время, чтоб читать ему морали за невнимательность.

— Знаю, — пожал плечами Альтаир. — Но я не понимаю, зачем нам строить из себя неверных.

— Ох, Альтаир, — тяжело вздохнул Дахи. — Думай головой. Рекхерт является католиком. Каждое воскресенье посещает храм. Если мы станем для всех безвинными христианами, то никто не будет ожидать удара.

Оба новичка, не вставая с подушек, согласно кивнули.

— Тогда, — уже менее театрально вымолвил Дахи. — Живо переоденьтесь.

После этих слов Альтаир и Малик резво сорвались со своих мест, забирая одежду, которую им любезно выдал даи. Пройдя в другую комнату, в которой едва можно повернуться, Альтаир снял одеяние Ордена. Осмотрев серую и тугую перевязку из корпии, находящуюся на боку, он отметил про себя тёмно-алое пятно засохшей крови, что при любом движении трескалась под бинтами и отходила от раны, точно сбрасываемая змеёй кожа. Наспех переодевшись, Альтаир тяжко вздохнул: одеяния были свободными, даже слегка напоминали мешок. С чёрным грубым кушаком, коротким джеллабе с круглым капюшоном, тёмными полустёртыми сапогами и рубахой, заправленной в льняные штаны, Альтаир походил на маргинала, приехавшего с самого края света. Выйдя из тесной комнатушки, он увидел, что Малик и Дахи выглядят точно так же, только у одно лишь Малика вместо джеллабе был длинный простой кафтан. Судя по тому, как он с непривычки одёргивал воротник, ему очень не хватало капюшона, которым он мог бы скрыть лицо. Теперь его главным барьером было лишь его безразличие и если оно даст трещину, то сокрыть это от чужих глаз ему не удастся.

— А куда мы направляемся? — тихо и холодно спросил Малик, излучая тонны профессионализма и косо поглядывая на Альтаира, тем самым беззвучно призывая его к следованию приказам в дальнейшем.

— На юго-восток от Иерусалима, — Дахи задумчиво нахмурился, возведя глаза к потолку. — Там есть небольшой город с крепостью. Размером слегка уступает Масиафу. Там живут преимущественно христиане, но иноверцев они в своём обществе не очень любят.

— Много же информаторов ты задействовал, — с долей уважения в голосе произнёс Абхаглу, до этого не проявляющий к разговору никакого интереса.